– Ты о чем?

– В подземном переходе. В тот вечер, когда пропала Меган Хипвелл.

– Что за чушь! – говорит он, отмахиваясь. – Я не бил тебя. Ты сама упала.

Он берет Анну за руку и притягивает к себе.

– Милая, ты поэтому так расстроена? Не слушай ее, она несет полную чушь! Я не бил ее. Я никогда не поднимал на нее руку. Если, конечно, не считать такого. – Он обнимает Анну за плечи и прижимает к себе. – Ну же, я ведь рассказывал тебе о ней. Она ничего не помнит, когда пьет, и начинает придумывать…

– Ты сел с ней в машину. Я видела, как вы уехали вместе.

Он по-прежнему улыбается, но уже не так уверенно. И может, мне кажется, но он побледнел. Он снова убирает руку с плеча Анны. Она садится за стол спиной к мужу и сажает к себе на колени дочку.

Том проводит рукой по губам и присаживается на стол, скрещивая руки на груди.

– Ты видела, что я садился в машину с кем?

– С Меган.

– А-а, понятно. – Он снова разражается громким деланным смехом. – Когда мы говорили об этом в прошлый раз, ты утверждала, что в машину садилась Анна. Кто будет на следующей неделе? Принцесса Диана?

Анна смотрит на меня. Я вижу, как на ее лице отражается сомнение, а потом оно загорается надеждой.

– Ты не уверена? – спрашивает она.

Том опускается рядом с ней на колени.

– Конечно, она не уверена. Она все придумывает – она всегда все придумывает. Милая, пожалуйста. Наверное, тебе лучше подняться ненадолго наверх, ладно? А я поговорю обо всем с Рейчел. И на этот раз, – он бросает на меня красноречивый взгляд, – я обещаю, что больше она нас никогда не потревожит.

Анна колеблется. Я вижу это по тому, как она на него смотрит, пытаясь понять по лицу, кто из нас прав. Он тоже не сводит с нее глаз.

– Анна! – зову я, чтобы переключить ее внимание на себя. – Ты знаешь! Ты знаешь, что он лжет. Ты знаешь, что он с ней спал.

В комнате повисает тишина. Анна переводит взгляд с Тома на меня и обратно, открывает рот, чтобы что-то сказать, но не произносит ни слова.

– Анна! Что она говорит? Между нами… Между мной и Меган ничего не было!

– Я нашла ее телефон, Том, – произносит она чуть слышно. – Пожалуйста, не надо. Не надо играть. Не надо мне лгать.

Эви начинает хныкать. Том очень осторожно забирает ее у Анны, подходит к окну, качая малышку, и что-то тихо ей говорит. Мне не слышно что. Анна сидит, склонив голову, и слезы капают с ее подбородка на стол.

– Где он? – спрашивает Том, поворачиваясь к нам и уже не улыбаясь. – Телефон, Анна! Ты отдала его ей? – Он кивает головой в мою сторону. – Он у тебя?

– Я ничего не знаю о телефоне, – говорю я, жалея, что Анна не сказала о нем раньше.

Том не обращает на меня внимания.

– Анна! Ты отдала его ей? Та качает головой.

– Где он?!

– Я его выбросила. Через забор. В сторону путей.

– Хорошая девочка, молодец, – рассеянно произносит он, стараясь решить, что делать дальше.

Он смотрит на меня, потом поворачивается к Анне. Видно, что он растерян.

– Ты все время была очень уставшей, – говорит он. – И ничего не хотела. Тебя интересовал только ребенок. Разве не так? Только ребенок и ничего больше!

Он снова овладел ситуацией, оживился, начал корчить рожицы дочке и щекотать ей животик, заставляя смеяться.

– А Меган… она была доступной. Сначала все происходило у нее дома, но она очень боялась, что Скотт узнает. И тогда мы стали встречаться в «Лебеде». Это было… Ты же помнишь, как это было, разве не так, Анна? В самом начале, когда мы виделись в том доме на Крэнхэм-стрит. Ну, ты понимаешь. – Он смотрит на меня через плечо и подмигивает. – Мы с Анной там встречались в старые добрые времена.

Он перекладывает дочь в другую руку, и теперь ее головка лежит у него на плече.

– Ты думаешь, что я бессердечный, но это не так. Я просто говорю правду. Ты же этого хотела, Анна? Ты сама просила меня не лгать.

Анна не поднимает глаз. Она сидит не шевелясь, крепко вцепившись руками в край стола.

Том громко вздыхает.

– Как же приятно, что можно быть честным, – произносит он, обращаясь ко мне и глядя на меня. – Ты понятия не имеешь, сколько сил отнимает общение с такими людьми, как ты. И, черт возьми, я пытался. Я изо всех сил пытался помочь тебе. Помочь вам обеим. Вы обе… я хочу сказать, что любил вас обеих, но вы обе бываете такими слабыми.

– Да пошел ты, Том! – произносит Анна, вставая из-за стола. – Не смей ставить меня с ней на одну доску!

Я смотрю на нее и только сейчас понимаю, насколько они с Томом подходят друг другу. Она для него достойная пара, гораздо лучше меня, потому что сравнение со мной задевает ее куда больше, чем то, что ее муж оказался лжецом и убийцей.

Том подходит к ней и примирительно произносит:

– Прости меня, милая, я был неправ.

Она недовольно отворачивается, а он смотрит на меня.

– Ты знаешь, что я старался. Я был тебе хорошим мужем, Рейч. Я многое сносил – и твое пьянство, и депрессию. Я очень долго терпел, прежде чем сдался.

– Ты лгал мне! – говорю я, и он удивленно ко мне поворачивается. – Ты говорил, что во всем виновата только я. Ты заставил меня поверить в собственную ничтожность. Ты видел, как я мучаюсь, ты…

Он пожимает плечами:

– Ты представляешь, какой ты стала неинтересной, Рейчел? Какой некрасивой? Слишком расстроенной, чтобы вылезти из кровати утром, слишком уставшей, чтобы принять душ или вымыть свои гребаные волосы. Господи! Неудивительно, что я потерял терпение, разве нет? Неудивительно, что я стал искать утешения на стороне. Ты сама во всем виновата, и никто другой.

Он поворачивается к Анне, и выражение его лица меняется.

– Анна, с тобой все было по-другому, клянусь! Та интрижка с Меган была… просто маленьким развлечением. И ничем больше. Признаю, что гордиться тут нечем, но мне просто нужна была разрядка. Вот и все. Там не было и не могло быть ничего серьезного. Та связь никак не должна была отразиться на нас и нашей семье. Пожалуйста, пойми это.

– Ты… – произносит Анна, но не находит слов.

Том кладет ей руку на плечо.

– Что, милая?

– Ты привел ее ухаживать за Эви! – цедит она сквозь зубы. – Ты трахал ее, когда она была здесь? Когда она присматривала за нашей малышкой?

Он убирает руку, и на его лице появляется выражение глубокого раскаяния и стыда.

– Это было ужасно. Я думал… я думал, что… Если честно, я не знаю, что думал. Наверное, вообще не думал. Это было неправильно. Я очень виноват.

Потом маска на его лице снова меняется, и теперь оно выражает простодушную наивность и мольбу.