Кэй выхватила из ее рук конверт, узнав почерк Иви. Это была ее попытка писать связно: «Ушла найти Рождество у бабушки, целую Иви».

– Что это значит? – спросил Ник, взглянув на письмо.

– Как раз то, что и написано, – ответила Кэй. – Утром мы чуточку поссорились из-за Рождества. Она хочет, чтобы у нее было Рождество, и хочет вернуться в Саттон Колдфилд… Как может ребенок выбраться отсюда самостоятельно и без денег? – Ее слова рассыпались на слоги, фрагментики, кусочки информации, плававшие в ее сознании.

– Мы позвоним в полицию. Правда, прошло слишком много времени. – Ник уже направился в холл. Кэй закрыла глаза, и ее захлестнули волны ужаса. Иви была одна где-то на вершине холма, шел снег, блуждала там, пытаясь идти на юг, а она, беспечная мать, шлялась по магазинам, не подозревая об опасности. Что подумают об этой ситуации социальные службы?

– Я пойду ее искать, – заявила она, влезла в сапоги и куртку «Барбур».

– Не надо! Еще не хватало, чтобы и вы потерялись на болотах. Горные и пещерные спасатели сделают это лучше нас, – закричала Нора. – Они прошли специальную тренировку для таких ситуаций. Вы останетесь со мной и сообщите полиции все подробности. Не исключено, что девочка сидит где-нибудь в Банкуэлле у подружки и далеко не ушла. Даже такая малышка понимает, как далеко идти отсюда до Саттон Колдфилда. Она упрямая, да, но ведь все-таки она не глупая. Все будет хорошо, – заверила ее Нора, но ее глаза помнили другую историю.

* * *

Ник даже не поверил, насколько быстро приехали спасатели. Они вышли в снегопад с группами волонтеров и поисковой собакой. Он потер глаза, уставшие от вереницы событий: от воя сирен, появления «Лендроверов» с людьми в оранжевых и зеленых куртках; местные полицейские опрашивали их и задавали вопросы, сотни вопросов.

Спасатели-спелеологи были старыми школьными приятелями; она считала, что их знание холмов важно для поисков. Возник вопрос и о старой собаке. Конечно, Мафф давно прибежал бы домой, но он хромой и ходит медленно; еще в молодости он мог часами сидеть на сугробе над заметенной метелью овцой, пока их не спасут.

Ник просеивал снег, определяя его влажность. За двадцать четыре часа влажный снег пошел и перестал. Но в любом случае снег был лучше, чем сильный восточный ветер, ведь снег укутывал, согревал и защищал от холода. Если девочка нашла укрытие, еще несколько часов она будет в безопасности, но, возможно, не переживет ночь.

Во всяком случае, теперь она была лучше одета для такой погоды, чем раньше, ведь они приехали из города, не готовые для холодов. Ее ранец исчез, еда тоже. Исчезли монеты из кружки, так что маленькая паршивка все-таки задумала побег. Для восьмилетней девочки она на удивление хорошо все спланировала. Когда сам он пытался когда-то бежать из дома в детстве, он захватил с собой только яблоко и свой лучший игрушечный трактор.

Они прочесали все амбары и другие хозяйственные постройки. Теперь погода была против них, но собака уже взяла след и потащила всех вверх по склону, туда, где Ник видел утром красное пятно.

Если бы он не поленился и еще утром пошел туда! Но он решил, что это какой-то неразумный турист. Сейчас его больше всего беспокоили те странные сны и фигура седой карги в свете фар, той самой, которая преследовала его годами. Она как-нибудь причастна к этой истории? Сначала пожар, теперь вот это, и оба раза фигурирует ребенок.

Он вздрогнул, зная, что это нелогичная чушь, но острое ощущение опасности его не покидало, и он знал, что Иви угрожает опасность не только из-за погоды, но и от того непонятного существа, неупокоенного духа. Но как он мог даже думать о другом измерении? Кто поверит в такую чушь? И все же… Он прочел «Травник» Агнес и знал историю семьи.

Ник убежал в свою комнату, закрыл дверь, чтобы не слышать хаос, бушевавший на кухне, и схватил книгу Агнес. Внезапно он понял, что все там взаимосвязано и что он должен сообразить, как правильно сложить все фрагменты. Тайное знание Агнес было ключом, с помощью которого он сумеет предотвратить новую беду. Вот только если бы знать, что надо сделать. Надо посмотреть еще раз.

* * *

Господь дает, и Господь отбирает. Благословенно имя Господа, но не Его огненная колесница уносит растерянное дитя на небеса, а злая воля кузины. Хепзиба вздыхает, сидя на своем излюбленном месте – на окне. Увы, нет радости от этого снегопада. От Дня Всех Святых до Рождества несчастье придет снова. Бланш занята своим делом, и кто ее остановит?

Скоро зеркало завесят черной тканью, а на дверь повесят похоронные венки. Дом погрузится в траур, а на кладбище появится свежая могила, на которую в память маленькой девочки положат розмариновые гирлянды.

Хепзи не слишком расположена к рождественским праздникам, но тут ей становится грустно, что хозяева Уинтергилла не празднуют рождение Господа; пыль скапливается на буфете, полы не подметены, птица не кормлена, а там, в роще, Бланш торжествует – она одержала победу и станет еще сильнее.

Только Господь в Его мудрости ведает Его цели, давая кузине новое утешение, вздыхает она и уходит в тень, потерпев поражение. И я не могу ничем помочь в этом деле. У меня нет силы за пределами этих стен, зато там есть кто-то более сильный, кто умеет превращать ветер в покорного ягненка, если на то Его воля…

* * *

Страх витал на кухне Уинтергилл-Хауса, где теперь находилась штаб-квартира поисково-спасательной операции. Время решало все, но прогноз погоды был неблагоприятным, а собака потеряла след. Если девочка сидит где-нибудь в укрытии, она умрет от переохлаждения, если же она решила вернуться домой, то может сорваться с кручи и разбиться. Если она спряталась в каком-нибудь амбаре, надежда еще остается. Нора непрерывно готовила чай и вытаскивала из кладовой муку пакет за пакетом, чтобы печь пирожки с начинкой, сотни пирожков, используя все свои заготовки начинки.

Ее больше не волновало, что о ней думают. Она нарезала, мяла, раскатывала и пекла. Ей нужно было, чтобы руки не дрожали, нужно было погасить в себе панику и воспоминания о том давнем несчастье. А ведь оно словно случилось вчера.

Телефон звонил, не умолкая; весть о втором происшествии в Уинтергилле молниеносно передавалась от паба к пабу. Мужчины выходили с сыновьями, обыскивали свои амбары и ямы, осматривали с собаками выпавший снег, высматривали на склонах какие-либо признаки жизни. В поисках участвовали все соседи.

Надежда еще оставалась, Нора испечет такую груду пирожков, и когда Иви вернется, она должна… Потерять мужа, потом имущество и ребенка в один и тот же праздник – это немыслимо. Так не должно быть. Это против всякой справедливости.

И все же как слабо человечество по сравнению с силами природы. Как мал ребенок на этом диком болоте. Нора опасалась приезда ребенка, когда меньше двух месяцев назад у них появились мать с дочерью. Но никогда, даже в самых безумных фантазиях, не могла вообразить, что случится такая трагедия.

Бедная Кэй сидела с женщиной-полицейским и раскачивалась взад-вперед будто от боли, сжимая лежащую у нее на коленях пижаму дочки. Она была еле живая от ужаса. Как знакомо было Норе это чувство, но она не могла ни сказать, ни что-то сделать для его облегчения. Слов не было, одни лишь примитивные движения, подобные шевелению зародыша: мать восставала против сил, против правды, всплывающей в ее мозгу, что ее ребенок потерян.