Проблема голода была снята. Ленинградцы стали получать нормированные продукты наравне с жителями других городов страны. Солдаты на передовой получали 800 граммов хлеба, горячий приварок на завтрак и обед.

По дну Ладоги, между восточным и западным берегами Шлиссельбургской губы, был проложен трубопровод, по которому в город ежедневно поступало 300–400 тонн горючего. Он вступил в строй 18 июня и был практически неуязвим для противника. Важное значение для улучшения коммуникаций Ленинграда имела начавшаяся прокладка подводного электрокабеля от Волховской ГЭС. С начала июня ленинградцев вновь мобилизовали на оборонительные работы. Городские предприятия выпускали автоматы, станковые и ручные пулеметы, пушки, танки, снаряды, мины — всего около 100 видов военной продукции.

Воспрянувшие духом партийные руководители выступили с новой инициативой — превратить в солдат все оставшееся население города, мужчин, женщин и школьников, без отрыва от производства. 12 августа Ленинградский горком ВКП(б) принял постановление о тотальной военной подготовке обывателей. Корреспондент «Правды» Павел Лукницкий пишет:

«Я познакомился с примерной программой этого военного обучения. В ней речь идет об условиях борьбы с врагом в городе и о методах ведения в городе оборонительных боев. Говорится о том, как использовать условия маскировки для внезапного огневого налета и удара по врагу гранатой и штыком, о бутылках, наполненных горючей смесью, о том, как укрываться за стенами, в канализационных колодцах, в нижних этажах и подвалах домов и оттуда гранатами разить врага… Рекомендуется превратить каждый дом в бастион, укрепляя его чем придется; перекапывать улицы, возводить баррикады, использовать электропровода с током высокого напряжения, иметь под рукой любые тяжелые предметы — ломы, утюги, ступки, гири и камни… Как и где располагать пункты наблюдения? Как помогать соседу по дому, по двору, по квартире и комнате? Как подготовить окна для снайперского огня, бросанья гранат и для защиты от пуль и осколков?» Бороться с диверсантами, вести снайперский огонь тяжелыми предметами, «уничтожать врага короткими контратаками» и «заманивать танки в ловушки» учились все: архитекторы, инженеры, студенты, вагоновожатые, телефонистки, медсестры и балерины.

Но Ленинград все еще оставался в блокаде, а вместе с ним непрерывно пополнявшиеся войска 42, 55, 23-й армий, Приморской и Невской оперативных групп. Из Архангельского военного округа прибыли части 79-го укрепленного района и заняли оборону в полосе 42-й армии; в районе Колпино, позади 55-й армии, окопался вновь сформированный 14-й укрепрайон. Бронетанковые войска фронта в июле имели четыре бригады: 1, 61, 152 и 220-ю, два тяжелых танковых полка прорыва — 31-й и 41-й, укомплектованных британскими машинами, и три отдельных танковых батальона — 86, 118 и 287-й. Кроме того, были фронтовые учебные части: 12-й танковый полк и курсы подготовки командиров танков. В боевом составе насчитывалось свыше 420 танков и около 40 — в учебных частях. Количество орудий и минометов, по сравнению с сентябрем 1941 года, выросло вдвое. ВВС фронта и КБФ в середине июля имели 340 самолетов.

В состав Волховского фронта на 1 августа входили 33 стрелковые дивизии, 11 стрелковых, 1 воздушно-десантная, 7 танковых бригад, 1 укрепрайон, 4 отдельных танковых батальона, 28 отдельных артполков и 6 полков реактивных минометов. 14-я воздушная армия под командованием генерал-майора И.П. Журавлева, созданная на базе фронтовых ВВС, имела 116 боевых самолетов. В группе армий «Север» насчитывалось 45 дивизий, в том числе 3 танковых и 4 моторизованных. В связи с начавшей сказываться в Рейхе нехваткой людских ресурсов, все пехотные дивизии группы подверглись сокращению на одну треть по сравнению со штатной численностью: вместо девяти в них теперь было по шесть пехотных батальонов.

Новую операцию начали планировать практически сразу. «Едва только завершился выход из окружения отдельных групп бойцов и командиров, не сумевших прорваться у Мясного Бора, — вспоминает главный инженер фронта генерал-полковник А.Ф. Хренов, — а Ставка уже торопила с подготовкой новой наступательной операции». Он же подтверждает, что об обороне не думали ни дня, организовывать ее не умели и не собирались: «Начать с того, что на большинстве участков имелось всего по одному рубежу обороны, состоявшему из двух траншей (или, вернее, из того, что эти траншеи заменяло). А весь предшествующий опыт убеждал меня, что по-настоящему устойчивой может быть лишь оборона, располагающая, по крайней мере, двумя рубежами — передовым и основным. Но и те рубежи, что имелись, не отличались, на мой взгляд, достаточной надежностью. Основа такой надежности — система, связывающая все позиции огневым взаимодействием. Я же видел повсюду отдельные, каждая сама по себе, артиллерийские, пулеметные и минометные позиции. Подобное построение обороны оказывалось несостоятельным перед силой огня и внезапностью маневра гитлеровцев. Близость же неприятельского переднего края грозила тем, что каждая одиночная огневая точка без поддержки остальных могла быть легко блокирована и уничтожена».

Но никого сия проблема не волновала, немцев мы не боялись, времени заниматься подобной «ерундой» не было. Советские войска и без того ни дня не сидели без дела, поскольку у наших генералов существовало твердое убеждение, что «оборона расхолаживает» солдата. Чтобы этого не случилось, а также с целью «обескровить противника», добиться «рассредоточения его группировки», создать «благоприятные условия» войска Ленинградского и Волховского фронтов активничали на всех направлениях.

Так, 42-я армия генерала Николаева с 20 июля по 26 августа и 55-я армия генерала Свиридова с 23 июля по 4 августа атаковали противника на нескольких участках в районах Урицка и Колпино. Ценой больших потерь частям 268-й стрелковой дивизии при поддержке 220-й танковой бригады удалось освободить Путролово и Ям-Ижору. 4-я армия генерала Гусева силами 311, 80,44, 310-й стрелковых дивизий, 186-й и 195-й танковых бригад весь июль и август наступала на Кириши, удерживаемые посменно менявшимися батальонами 11-й и 21-й пехотных. Только за один день 11 июля по плацдарму было выпущено 9550 мин и снарядов, 29 июля израсходовано 2900 снарядов. Самой деревни уже не существовало, неприступной позицией противника оставалась возвышенность с рощей «Высокая», господствовавшая над местностью и закрывавшая обзор на немецкие переправы через Волхов, развалины химкомбината, превращенные в узел круговой обороны. Кириши стали одним из самых кровавых мест на Волховском фронте, через несколько дней боев в батальонах оставались единицы активных штыков. Пруссаки тоже несли большие потери, называя плацдарм «вторым Верденом». Железным ломом, окаймляя линию немецких позиций, громоздились 170 сгоревших, на солдатском жаргоне «рыжих», советских танков. Немцы вели к ним ходы сообщения и устраивали под днищем пулеметные гнезда.

Особых успехов никому достичь не удалось. Пользу, если верить тем, кто после войны разъяснял смысл этих действий, наши командующие видели в том, что они «держали гитлеровцев в постоянном напряжении», проверяли наступательные способности своих войск и «как бы репетировали прорыв блокады».

По итогам Урицкой операции Говоров, грамотнейший генерал, первым из командующих Ленинградским фронтом озаботившийся реальной боевой подготовкой войск, издал разгромный приказ: