Кейд сел на кровать и стал внимательно слушать.

— Она планировала похищение несколько недель. Женщине очень хотелось иметь маленькую хорошенькую дочку. Поэтому она ее украла, и дело с концом. Они с мужем сразу помчались во Флориду. Там девочку остригли, перекрасили в другой цвет волосы и не выпускали из дома. Полицейские нашли ее. Похитители не причинили Карен вреда. Они покупали ей игрушки и кормили ее. Они были уверены, что Карен забудет прошлое. Люди полагают, что детям свойственно все забывать, но это не так.

И Тори вздохнула. За окном ухнула сова.

— Родители Карен приходили благодарить меня. Они плакали. Оба. И я подумала, что это дар свыше и, может быть, я сумею помогать людям. Мою способность стали исследовать. А я начала встречаться с молодым сыщиком Джеком Кренцем, который расследовал похищение Карен. Я влюбилась в него.

После случая с Карен были другие. И я решила, что у меня есть все на свете. Мой дар. И любовь. Я была безумно влюблена в человека, который, как мне казалось, меня тоже любил. Мне очень нравилось ему помогать. Негласно. Мне не нужна была известность, но о моих поисках детей узнали, на меня обрушился шквал писем, звонков, меня просили, умоляли — и днем и ночью. И я очень хотела помогать людям.

Тори отставила подальше пустой стакан и снова подошла к окну.

— Наша связь с Джеком продолжалась чуть больше года, а потом отношения стали портиться. Он начал встречаться с другой женщиной. Она все время присутствовала в его мыслях, от него пахло ее духами, когда он приходил ко мне. Он меня предал. Я взорвалась и обрушилась на него с упреками. На это он ответил, что не может жить с женщиной, которая все время вторгается в его мысли.

— Он обратил все против тебя. Он тебя обманывал, и ты же в этом оказалась виноватой.

— Мне было только двадцать два. Он был моим первым и единственным возлюбленным. И неосознанно, не желая этого, я действительно шпионила за его мыслями. Поэтому я признала свою вину, но этого оказалось недостаточно. Он начал обвинять меня в том, что я присваиваю себе результаты его работы. И как раз в это время возникло дело Джонаса. Джонаса Мэнсфилда.

Тори прижала руку к груди и зажмурилась.

— Мне и сейчас трудно говорить об этом. Джонасу было восемь лет, и его похитила бывшая экономка его родителей. Полиция это знала с самого начала. Последовало требование о выкупе в два миллиона долларов. Джек входил в бригаду, которая занималась расследованием. Он мне это дело не показал. Это сделали Мэнсфилды. Они просили меня помочь, я обещала сделать все, что в моих силах. Джек, узнав об этом, впал в ярость. Он не желал слушать моих оправданий. Он спросил меня, неужели я способна рискнуть жизнью мальчика, только чтобы все узнали, каким чудесным даром я обладаю. И я не знала, что отвечать. Он все время разрушал мою уверенность в собственных силах.

И Тори прерывисто вздохнула.

— Я могла видеть мальчика. И похитительницу. Ей нужны были только деньги, и еще она хотела отомстить Мэнсфилдам за то, что они ее уволили. Я советовала родителям заплатить выкуп, и тогда их сын вернется к ним. Кого я не видела, так это сообщников женщины. Я говорила Джеку, что мужчин двое, но в полиции считали, что там только один. А мне они сказали, что я только все путаю и сбиваю их с толку. Когда деньги были уплачены, сообщники похитительницы не выполнили условия, они убили Джонаса и женщину.

Тори глубоко вздохнула.

— Я узнала об этом из новостей. Меня сразу же осадили репортеры, а Джек отвернулся от меня. Мужчин схватили. Двое офицеров полиции погибли в перестрелке. Один из похитителей был смертельно ранен. Я не смогла спасти мальчика, и во мне что-то сломалось. Я несколько недель пролежала в больнице и потом лечилась, но по-настоящему не выздоровела. Нет, Кейд, в этом есть доля моей вины. Меня мучил страх потерять Джека, и я недостаточно уделяла внимания делу. Я пыталась удержать Джека, но, даже когда он в прессе обвинил меня в смерти Джонаса, я его за это не осуждала. Я и сейчас не осуждаю.

— Он больше заботился о своей карьере, чем о тебе и ребенке.

— Не знаю. Он тоже был несчастлив. Несчастлив со мной.

— Значит, он оставил висеть тебя на веревке, которую сам и сплел. И ты думаешь, Тори, что я тоже на такое способен?

— Я вообще не знаю, что можно от тебя ожидать. Хочу понять тебя.

— Все просто, Тори. Он тебя не любил. А я люблю… Что ты собираешься в связи с этим предпринять?

— Я… — У Тори перехватило горло. Нет, не страх ощущала она, глядя на Кейда, а надежду. И она бросилась в его объятия.

На следующий день убийство Шерри стало восприниматься как фильм, а не реальное событие. И Фэйф не собиралась торчать в «Прекрасных грезах», когда можно было потолкаться в городе и узнать последние новости. Лайла, разумеется, нагрузила ее поручениями. «Если она собирается сплетничать, — сказала Лайла, подавая ей список покупок, — то пусть сплетничает продуктивно. И пусть все запомнит до словечка, чтобы рассказать, когда приедет домой».

А сплетен и разнотолков было немало.

В аптеке считали, что к Шерри приезжал ее прежний бойфренд, который хотел снова наладить отношения, и впал в безумие, когда она ему отказала. Ведь у такой хорошенькой молодой женщины обязательно должен быть дружок, а то и двое.

На почте тоже не сомневались, что тут замешан секс. У женщины с такой внешностью обязательно должен быть любовник, но он, конечно, женат, иначе почему же о нем никто ничего не знает? А из этого следует, что Шерри, наверное, угрожала пойти к его жене и все ей рассказать, возникла ссора, которая и привела к убийству. У этой теории было немало сторонников, из-за чего все женатые мужчины в городе от тридцати до шестидесяти попали в число подозреваемых, особенно это касалось преподавателей и администратора средней школы.

Фэйф, однако, помнила, что сказала Тори, когда они сидели на траве у квартиры Шерри. И она помнила, что случилось с Хоуп. Не мешало бы поэтому зайти в «Южный комфорт» и послушать, что обо всем этом сегодня думает Тори.

Но сначала она зашла на рынок и стала прицениваться к бананам. Рядом Максин укладывала в сумку яблоки, все время шмыгая носом. Фэйф подошла поближе и взяла гроздь бананов.

— Привет, Максин, ты в порядке, детка?

Максин покачала головой и смахнула навернувшиеся слезы.

— Нет, я никак не могу прийти в себя. Уэйд дал мне выходной день, но мне так грустно, что я просто не могу сидеть дома.

— Максин, милочка моя. — Фэйф ругнула себя за непредусмотрительность: к ним с сумкой на колесиках подплыла Бутс Муни, а Фэйф была не в настроении снова общаться с матерью Уэйда.

Бутс заворковала при виде плачущей Максин и подала ей чистый носовой платок.

— Ну, успокойся, дорогая, мы все расстроены тем, что случилось с бедняжкой Шерри.