Остин кивнул. Он знал историю о битве за два алеутских острова: потеряв огромное количество людей в боях с япон­цами на Атту, американские войска выдвинулись на Киску... и никого там не застали. Японцы покинули базу накануне ре­шающей атаки.

— Вот и здесь так: цыплята оставили курятник.

Оглядев еще раз обгорелые обломки вертолета, офицер ти­хо присвистнул.

— Я бы сказал, вы подрезали им крылышки.

Остин покачал головой.

— К несчастью, они успели прихватить содержимое кладов­ки. И все равно, еще раз спасибо за помощь, майор.

— Да не за что. Учения — дело хорошее, но надо ребят и на живое дело выгонять.

— Попробую как-нибудь устроить для вас еще одну вы­лазку.

Офицер улыбнулся одними губами.

— Судя по тому, что вы привели с собой в Ном целый ста­ринный бомбардировщик, я понимаю: вы человек слова.

Свернув операцию, майор предложил Остину и Завале подбросить их до базы «Элендорф» — напарники отказывать­ся не стали. С базы можно легко вернуться в Вашингтон. Ког­да вертолет спецназа сел для дозаправки в Номе, Завала ре­шил воспользоваться своей харизмой и внушительным бан­ковским счетом НУМА, дабы задобрить владельца прокатной фирмы. Пообещав купить ему новый самолет взамен уничто­женного, Завала покинул офис... и увидел, как навстречу идет до жути серьезный Остин. Он вручил напарнику лист бума­ги с посланием.

— Только что пришло.

Завала прочел факс из офиса НУМА:

Гаме и Франсишку похитили. Пол ранен. Немедленно воз­вращайтесь. С.

Поняв друг друга без слов, напарники рванули по площад­ке к вертолету.

Лежа на больничной койке, с забин­тованным лицом и грудью, Пол Траут тихонько проклинал себя за невнимательность. В джун­глях, когда они с Гаме удирали от охотников за головами, их инстинкты работали на пределе. Здесь же, в так называемом цивилизованном мире, сытая жизнь притупила бдительность. Пол и помыслить не мог, что из припаркованного через до­рогу фургона за ними следят куда более жестокие люди, чем лесные дикари.

Надпись «Муниципальная служба округа Колумбия» на борту фургона еще не высохла. Внутри, склонившись над пультом новейшего следящего оборудования, сидели братья Краджик. Нелегко им давался шпионаж; в Боснии они при­выкли к простой и грубой работе. Выбирали жертву наугад, затем, прихватив бригаду из полувоенных формирований, на грузовых машинах подъезжали посреди ночи к дому. Выбив дверь, выдергивали перепуганных насмерть жильцов из кро­ватей. Мужчин сразу отводили в сторону и расстреливали, женщин насиловали, дом методично обыскивали и грабили.

Проникнуть в жилище Траутов оказалось задачкой ино­го рода. Во-первых, особняк стоял на задней улице, но мимо постоянно проходило много народу и проезжало немало ма­шин. Во-вторых, после возвращения Траутов с Франсишкой Кабрал их резиденцию буквально оккупировали журналисты и репортеры. По каналу Си-эн-эн передали животрепещущую историю о побеге двух ученых-океанографов и «белой боги­ни» от кровожадных каннибалов, и у порога Траутов собра­лись представители «Нью-Йорк пост», «Таймс», телевидения и нескольких сомнительных таблоидов.

Гаме и Пол по очереди вежливо отказывали в интервью: мол, им надо как следует отдохнуть. Скоро состоится пресс- конференция в штабе НУМА, а пока за информацией можно обращаться в пресс-службу агентства. Фотографы щелкали их дом, операторы снимали репортеров на фоне того же фасада. Постепенно интерес к Траутам иссяк, и новости, которые так любят люди по всему миру, наполнились репортажами куда более мрачного характера.

Пол у себя в кабинете писал отчет для агентства, а Гаме с Франсишкой внизу обсуждали, как бы поскорее оживить проект по опреснению. Стоило Франсишке заикнуться, что она не торопится домой в Сан-Пауло, как Трауты предложи­ли ей убежище от армии работников СМИ. В дверь позвони­ли, и Гаме тяжело вздохнула. Сегодня ее очередь отвечать на расспросы представителей «четвертой власти». Самые настой­чивые из них — телевизионщики. Страхи Гаме оправдались, на пороге ее ждали трое: один с блокнотом, второй с камерой на плече, третий — с лампой заливающего света и металличе­ским чемоданчиком.

Поборов импульс послать их куда подальше, Гаме выдави­ла улыбку и напомнила:

— Вы, похоже, не слышали, что завтра состоится пресс-конференция?

— Простите, — извинился репортер. — Никто нам не сказал.

Странно. Ребята из протокольного отдела НУМА имеют выход на все новостные каналы и вовремя оповещают их, ес­ли есть материал для захватывающего репортажа. Этот же тип нисколько не походил на опрятного и симпатичного мальчи­ка, каких обычно берут в репортеры: низкий, плотный, стри­женный «под ежик». Тип улыбался, однако выражение лица его оставалось хищным и жестким. И потом, с каких пор ве­сти репортажи берут людей с жутким восточноевропейским акцентом? Гаме глянула ему за плечо, надеясь увидеть фур­гон со спутниковой тарелкой, но заметила только микроавто­бус с маркером муниципальной службы.

— Извините, — сказала Гаме и попыталась закрыть дверь.

Улыбка исчезла с лица незнакомца, и он подставил ногу. Пораженная, Гаме быстро опомнилась и с силой надавила на дверь. Незнакомец поморщился от боли. Гаме уже пригото­вилась ударить его по лицу, но тут двое сообщников «репор­тера» навалились на дверь, и Гаме упала на колени. Она бы­стро встала на ноги, да только бежать было поздно — в ли­цо ей смотрело дуло пистолета. «Оператор» отложил камеру и, схватив Гаме за горло с ужасающей силой, швырнул ее на стену, так что упало и разбилось позолоченное зеркало девят­надцатого века.

Гаме охватил гнев. Зеркало стоило нескольких недель бе­готни и тысяч долларов. Позабыв страх, она коленом ударила мужчину в пах. Тот на мгновение ослабил хватку и испепеля- юще зыркнул на Гаме. Она уже приготовилась к худшему, од­нако окрик «репортера» остановил неизбежное. «Оператор» провел большим пальцем по горлу. Гаме только и могла, что злобно смотреть на обидчика — предупреждающий жест она поняла безошибочно. Если придется, незваные гости, не раз­думывая, перережут ей горло.

Чутье не обмануло. Обычно братья Краджик работали вдвоем; правда, время от времени им требовалась помощь со­отечественников. Когда Брунгильда Сигурд забирала их из Боснии, близнецы настояли, чтобы с ними выехали самые вер­ные и хладнокровные сообщники. Вместе военные преступ­ники называли себя «Грязная дюжина» в честь одноименного фильма. Правда, киношные негодяи по сравнению с босний­цами выглядели сущими бойскаутами. Дюжина убила, запытала, искалечила и изнасиловала сотни невинных жертв. Ее члены скрывались по всему миру, но могли собраться по пер­вому зову за несколько часов. Присягнув на верность «Гокстаду», они выполняли свою работу с неукротимым энтузиазмом.

Услышав грохот, из кабинета в прихожую вышла Франсишка. Мужчина в костюме выкрикнул команду, и — не успе­ла доктор Кабрал пошевелиться, как ее схватили и прижали к стене рядом с Гаме. Мужчина с чемоданчиком открыл его и достал два чешских пистолета-пулемета «скорпион». «Репор­тер» открыл входную дверь, и через порог переступил настоя­щий тролль: крепыш, одетый — несмотря на теплую погоду — в длиннополую куртку из черной кожи, черную водолазку, слаксы того же цвета и вязаную шапочку военного образца.