litbaza книги онлайнСовременная прозаИзменники родины - Лиля Энден

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 ... 101
Перейти на страницу:

Время тянулось бесконечно долго.

Но вот Николай разглядел на лице приближавшейся Лены неожиданную улыбку, такую веселую, озорную, какой он не видал у нее с самого новогоднего вечера… И он не смог произнести слов упрека…

— Пейте!.. Водичка свежая, вкусная!.. — громко сказала Лена, входя в кухню со своими ведрами.

— Но почему ты останавливалась на дороге? — спросил Николай.

— Аварию исправляла!.. Хорошо, хоть чистый платок в кармане нашелся…

И, подняв одно из ведер, она перелила воду в кадушку и показала в стенках ведра, немного повыше дна, две дырки, заткнутые разорванным платочком.

— Ведерко ранили навылет!.. Теперь оно — инвалид… А жалко — новенькое… А что это у тебя на подбородке кровь? Оцарапался? — спросила она неожиданно.

Наблюдая за ее походом, Николай сам не заметил, как в кровь искусал себе губы.

А Лена, как будто не замечая его тревожных глаз, пила воду, поила Володю и Пашу и весело смеялась.

— А интересно, когда вокруг пули летают!.. Цвирк!.. Цвирк… то спереди, то сзади… — говорила она возбужденно.

— Убить же может! — Паша смотрела на нее с испугом и восхищением.

— Это и интересно, что убить может!..

— Вот тетя Лена — молодец, храбрая!.. — солидно заметил Володя. — А ты, мамка, трусиха!..

* * *

К вечеру стрельба прекратилась, и семейство Иголкиных отправилось к себе домой.

Но, как только стемнело, опять прилетел «русский Иван».

Над городом повисло в небе несколько нестерпимо ярких ракет, и между многострадальными серыми домиками начали рваться бомбы.

Лена подошла к окну и при свете ракет принялась что-то писать.

— Что ты там записываешь? — окликнул ее Николай.

— Оставь!.. Подожди!..

Она нетерпеливо отмахнулась.

Ракета погасла; Лена продолжала писать ощупью, в темноте, не обращая внимания на то, что весь дом ходил ходуном от близких взрывов.

А когда загорелся на небе следующий «фонарь», она протянула Николаю исписанный карандашом листок бумаги.

— Теперь можешь читать!

… Летит товарищ вдаль под гул моторный,

За ним снаряды вражии летят…

Любимый город — дым пожара черный,

Знакомый дом, зеленый сад, последний взгляд…

Летят, гудят подобно стае птичьей…

Неравный бой, последний перелет…

Любимый город стал врага добычей

И в тишине ночной гостей незванных ждет…

Летит назад товарищ к нам войною,

Удары бомб и взрыва черный дым…

Любимый город жжет своей рукою,

И сам горит и умирает вместе с ним…

В родной земле спокойно спи, товарищ!..

Листвой осенней ветры шелестят…

Любимый город — черный ряд пожарищ,

Разбитый дом, отцветший сад, угасший взгляд..

Венецкий прочитал и улыбнулся.

— Вот как! Нас бомбят, а мы стихи сочиняем!.. И хорошие стихи!.. Только не знаю, как это назвать: породией нельзя, потому что это серьезные стихи… Подражание — тоже не то слово…

— По церковному это называется — «подобен»…

— Пускай будет подобен!.. А жаль, что эти стихи нельзя послать тому «Ивану», который лампы зажигает…

Лена ничего на это не ответила, отошла от окна к кровати и легла.

— Ты спать собралась? Думаешь, «Иваны» дадут тебе уснуть?

— Заснуть, пожалуй, не удастся… Но, если пристукнут, то я предпочитаю умирать на койке, а не в луже под забором… Садись сюда, Николай! Пусть нас вместе убивают!.

Она подвинулась к стенке.

Николай осторожно присел около нее на край кровати. Наверху над крышей снова завыли самолеты. «Иван» не заставил себя долго ждать.

И Венецкому под грохот взрывов ярко-ярко вспомнилась история его любви к Лене от первой встречи до сегодняшнего дня, до этих неожиданных стихов… Он вспомнил военную игру, ревность Валентины…. Потом шлагбаум среди поля и около него стройную фигуру девушки в синем ситцевом платье… Поцелуй на глазах немецкого конвоя, когда Лена решительно объявила оборванного, страшного, голодного пленного своим мужем и увела из колонны обреченных к себе домой… Потом вспомнилась ее яркая, радостная улыбка, когда он, сын неверующей семьи, пришел на Рождество в ее церковь, на ее клирос… Потом веселый новогодний бал… И, наконец, слова, сказанные ею фон Штоку:» Я люблю моего Дон Кихота за то, что он умеет иногда делать глупости…»

— Леночка! Хорошая моя! — взволнованно заговорил Николай, и в его голосе прозвучали какие-то новые глубокие, низкие ноты, которых она еще никогда от него не слыхала. — Милая, родная, радость моя!.. Может быть, нас убьют сейчас, сегодня, обоих вместе, и мы так и умрем чужими?… Я же люблю тебя, больше всех на свете люблю!..

Ракеты погасли, было темно, выли самолеты…

И в темноте Николай почувствовал, что Лена крепко сжала его руки и молча привлекла его к себе… Он наклонился и прижался к ее губам горячим долгожданным поцелуем…

— Радость моя!.. Моя звездочка ясная!.. Любимая, желанная!..

— Хороший ты!..

Где-то очень близко, одна за другой, разорвались четыре бомбы.

Самолеты гудели, и земля гудела, слышался лай зениток и треск пулеметов, в окна, мелькая по стенам красноватыми бликами, заглядывало зарево пожара.

И в то самое время, когда весь город дрожал под страшным налетом, в одном доме был праздник — великий праздник любви, которая приходит, не спрашивая дня и часа, имени и места, разрешения и права, и расцветает на обгорелых развалинах еще пышней и ярче, чем в тишине и уюте мирной жизни.

* * *

Партизаны не взяли Липню.

Гражданское население не знало причины, могло только строить догадки, что именно заставило их отступить, но они отступили…

Отступили не только от Липнинской подгородчины, где бывали только налетами, но также из Коробова, Терехина, Маркова и многих других деревень, где они больше двух месяцев властвовали открыто, и на этих вчера еще советских территориях, где официально существовали райкомы и сельсоветы, снова начали командовать немцы. Возвращались обратно перезимовавшие в Липне старосты-беженцы, на место убитых назначались новые…

Один только Вороний Мох, дремучий, непроходимый, куда немецкие войска заглядывали с большой опаской, оставался партизанским государством в государстве.

* * *

— Воскресный день! И просветимся торжеством!.. — звучало в Липнинской церкви.

Пасха была в этом году очень ранняя, снежная, морозная, было даже холоднее, чем в дни партизанского налета.

1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?