Тило проснулась, недоумевая, как ей могло все это привидеться. Она долго смотрела на Нагу, чувствуя нечто отдаленно похожее на любовь, но не поняла этого и не стала ничего делать.

* * *

Она подсчитала, что прошло тридцать лет с тех пор, как все они — Нага, Гарсон Хобарт, Муса и она — познакомились на репетициях спектакля «Норман, это ты?». С тех пор они продолжали, как заколдованные, кружиться друг возле друга в странном танце.

Последняя коробка не имела никакого отношения к фруктам. Это была коробка из-под картриджа к принтеру «Хьюлетт-Паккард», и в ней находились документы, касающиеся Амрика Сингха, которые Муса привез Тило после одного из своих визитов в Соединенные Штаты. Тило открыла коробку, чтобы удостовериться, что память ее пока не подводит. Так оно и оказалось, она правильно все помнила. В коробке был пакет старых фотографий и папка с газетными сообщениями о самоубийстве Амрика Сингха. Одна из заметок сопровождалась фотографией дома Сингхов в Кловисе. Дом был окружен полицейскими, стоявшими внутри запретной зоны, огороженной желтой лентой, — как в криминальных фильмах. Была здесь и фотография Ксеркса — робота с вмонтированной видеокамерой, которого калифорнийские полицейские отправляли в подозрительные дома, чтобы убедиться, что там нет засады. Кроме того, в папке находились заявления Амрика Сингха и его жены о предоставлении убежища в США. Муса долго и с юмором рассказывал, как он добыл эту папку. Он вместе с адвокатом, который занимался прошениями о предоставлении убежища на Западном побережье — другом «братьев», — отправился к американскому социальному работнику из Кловиса, который занимался делом Амрика Сингха. Социальный работник, рассказывал Муса, оказался чудесным человеком, пожилым и не совсем здоровым, но преданным своему делу. Этот человек придерживался социалистических убеждений и яростно выступал против американской иммиграционной политики. Тесный кабинет его был заставлен шкафами с папками — юридическими документами сотен людей, которым он помог получить убежище в США. В большинстве своем это были сикхи, бежавшие из Индии после 1984 года. Он был знаком с историей полицейских зверств в Пенджабе, вторжения военных в Золотой храм и массовых избиений сикхов после убийства в 1984 году Индиры Ганди. У этого человека было деформированное представление о времени, и он не ориентировался в современных событиях. Он перепутал Пенджаб с Кашмиром и смотрел на господина и госпожу Амрик Сингх именно сквозь эту призму — как на еще одну преследуемую сикхскую семью. Он наклонился к своим собеседникам через стол и доверительно шепнул, что трагедия произошла из-за того, что ни Амрик Сингх, ни его жена так и не смогли смириться с тем, что госпожу Сингх изнасиловали, когда она находилась под арестом. Он убеждал ее, что упоминание об изнасиловании увеличит шансы на получение убежища. Но она не желала этого признавать и пришла в сильное возбуждение, когда он сказал ей, что в этом признании нет ничего постыдного для нее.

— Это были простые, дружелюбные люди, эти двое, и все, что им было нужно, — это толковый совет — им и их малышам, — сказал социальный работник, передавая Мусе пачку документов. — Толковый профессиональный совет и поддержка друзей. Нужно было совсем немного, и они остались бы живы. Но я слишком многого требую от этой великой страны, не правда ли?

На дне коробки лежала пухлая старинная папка, которую Тило, насколько она помнила, еще не просматривала. В папке лежали разрозненные листки — пятьдесят или шестьдесят — положенные на лист картона и связанные красной тесьмой и белым шпагатом. Это были свидетельские показания из материалов расследования убийства Джалиба Кадри, дела почти двадцатилетней давности:

Протокол показаний Мохаммеда Шафика Бхата, сына Абдула Азиза Бхата, проживающего в Гандербале. Занятость: каменщик. Возраст: 30 лет. Показания даны в соответствии со статьей 161 Уголовно-процессуального кодекса.