Виконт вскоре раскланялся, и я не стала его задерживать.

С того момента, как я вернулась в свои покои вчерашним вечером, я так и сидела здесь в самовольном заточении, не желая никуда выходить. Однако в середине дня решила, что настала пора немного развеяться. А следовательно, вместо того чтобы приказать подать еду в нашу с Арманом гостиную, направилась обедать в трапезную. Немного пообщаюсь с гостями; пожалуй, сейчас мне это будет не вредно.

Я успела пройти не больше двадцати шагов, когда из темноты ответвляющегося коридора мне навстречу выступил кардинал. Я вздрогнула и резко остановилась.

– Леди Ортэго.

– Ваше высокопреосвященство.

Я присела в реверансе, одновременно восстанавливая самообладание. Уж очень внезапно он появился.

– Как удачно, что мы встретились. Я как раз хотел с вами поговорить.

Удачно? Готова поспорить, что он поджидал меня здесь специально. А с другой стороны, откуда он мог знать, когда я покину свою комнату и в какую сторону пойду? Я далеко не всегда спускаюсь к обеду, к тому же никто не обязан появляться в трапезной с первым ударом гонга. Впрочем, в том, что касалось кардинала, меня, кажется, не могло удивить практически ничто. Я была почти готова предположить, что его преосвященство ожидал меня в нескольких местах одновременно, готовый вынырнуть из небытия перед самым моим носом, куда бы я ни направилась.

Я тряхнула головой, отгоняя разгулявшееся воображение. Определенно, мне вредно долго засиживаться взаперти.

– Вы не будете против, если мы побеседуем несколько минут… ну, например, здесь?

Кардинал распахнул, казалось бы, первую попавшуюся дверь, хотя мне уже казалось, что и место нашего разговора он выбрал заранее. Что это, паранойя? Или я все-таки права?

Пробежавший по помещению взгляд ответа не дал. Комната как комната. Красно-коричневые тона. Кресла, кушетка, стол, камин. На стенах – несколько натюрмортов.

Кардинал устроился в широком кресле с высокой спинкой и массивными подлокотниками. Я тоже выбрала себе кресло и села, внутренне напряженная, как натянутая струна. Удобно устроила руки на подлокотниках, стараясь не выдавать собственную нервозность.

– Я вижу, вы немного успокоились после вчерашних впечатлений? – заметил кардинал, глядя своим обычным пристальным взглядом.

– Немного, – сдержанно ответила я.

Сердить кардинала не хотелось, но и давать понять, будто мое вчерашнее настроение было не более чем капризом, я не намеревалась.

– Вот и хорошо, – откликнулся Монтерей. – И все-таки что-то вам по-прежнему мешает.

Утвердительная интонация в сочетании с испытующим взглядом. Впрочем, я и не собиралась юлить.

– Вы вполне можете прямо мне об этом сказать, – заметил кардинал. – Не забывайте, что я в первую очередь – духовное лицо. Так что передо мной смело можно исповедоваться.

Зеленые глаза заставили меня подумать про гипнотизирующего мышь удава. «Откройся мне, дитя мое, иначе я тебя съем».

Что ж, прямо, так прямо.

– Вы не находите, что вчерашнее испытание было слишком жестоким? – осведомилась я, не отводя взгляда.

– Может быть. – Кардинал посмотрел на свои пальцы, постучал ими по подлокотнику и снова поднял голову. – Даже вполне вероятно.

Этот ответ меня удивил, а предельно спокойный тон, которым он был произнесен, окончательно ставил в тупик. Понять, что именно думает, а тем более чувствует, этот человек, было решительно невозможно.

Кардинал улыбнулся, кажется разгадав мое замешательство.

– Видите ли, леди Аделина, я не сторонник неразборчивости в средствах. Однако средства определяются обстоятельствами. Вероятность того, что именно виконт Диас является предателем, действующим против принца, была невысока. И при других обстоятельствах проверка была бы значительно более аккуратной. Скорее всего, виконт бы о ней даже не заподозрил. Однако реальное положение вещей – иное. Принцу, благополучие которого, насколько я успел заметить, вам небезразлично, угрожает смертельная опасность, и речь идет о считаных днях. А следовательно, необходимо действовать быстро и эффективно. Даже если это окажется излишне жестоко.

– И все же, полагаю, своего собственного племянника вы не подвергали подобной проверке.

Слова кардинала звучали вполне логично. Однако легко рассуждать, когда речь идет о совершенно постороннем человеке.

Монтерей прищурился, и только теперь я впервые разглядела тонкие бороздинки едва заметных морщин, пролегших вокруг глаз. Обычно они не были заметны.

– А почему вы так уверены, что я не подвергал его проверке? – осведомился кардинал.

Я сглотнула. Такого ответа я ожидала меньше всего, пусть он и был весьма лаконичным.

– Если так, то я действительно вам не завидую, ваше высокопреосвященство.

Возможно, мои слова несколько выходили за рамки дозволенного, но кардинал сам задал тон нашего разговора. И сейчас он улыбнулся так, будто мои слова в определенной степени его позабавили.

– Не думаю, что зависть – это именно то чувство, которое следует испытывать по отношению ко мне, – заметил он, снова прищурившись. – Что ж, я полагаю, можно считать наш разговор законченным. Жизнь многогранна, леди Ортэго, и вы только выиграете, если научитесь оценивать ее с разных сторон. К примеру, вы не задумывались о том, насколько важный и полезный урок сможет извлечь из вчерашних событий виконт Диас? Кто знает, как скоро бы он встретил человека, который оказался бы таким же хорошим игроком, как вы, но при этом даже не подумал возвращать свой выигрыш?

– Ваше высокопреосвященство, но ведь и я могла этот самый выигрыш не вернуть, – справедливости ради заметила я. – В нашей договоренности на этот счет не было ни единого слова. Что, если бы я решила оставить все имущество Велэско Диаса себе? В таком случае это вышел бы не урок, а самая настоящая реальность.

Кардинал снисходительно улыбнулся.

– Леди Аделина, я с самого начала ни секунды не сомневался, что вы поступите именно так, как поступили.

Тут настал мой черед усмехнуться и недоверчиво покачать головой.

– Ваше высокопреосвященство, при всем уважении, даже я сама не знала заранее, как именно решу поступить с этим выигрышем.

Кардинал, уже поднявшийся с кресла, лишь усмехнулся моему ответу. «Вы, леди Аделина, конечно, могли этого и не знать, – говорил его взгляд. – Но я-то знал совершенно точно».

Леди Бруэно застыла посреди комнаты в неестественной позе, высоко держа плетеную корзину с фруктами и повернув голову вправо. Свободная от корзины рука была причудливо изогнута и указывала куда-то вверх. Прическа состояла из многочисленных светло-рыжих кудряшек. Белое платье с завышенной талией, при полном отсутствии нижних юбок, разительно отличалось от той одежды, какую можно было увидеть на сегодняшний день не только на аристократках, но даже на крестьянках. Такие носили очень и очень давно. В те времена, когда знаменитый художник Франческо Летто написал картину «Девушка с фруктами». Которую, собственно говоря, и изображала сейчас баронесса Бруэно.