Вот на таких уродов и наткнулись к концу дня Саша с Таней. Едва вышли из чащи на большую поляну, метров шестидесяти длиной, как из-за деревьев вышли двое, явно окруженцы. Сильно грязная и местами порванная форма, обросшие бородами. Один из них вскинул винтовку и крикнул:

— Стоять! Оружие на землю!

Второй, осклабившись, направился к Саше и девушке. Взгляд его с чемодана перебегал на девушку. Сашу он явно не брал в расчёт. Шёл грамотно, держась левее первого, чтобы не перекрывать сектор обстрела. Саша бросил чемодан, рухнул на землю, схватился за автомат.

— Ложись, — крикнул он Тане.

Сам же из автомата дал очередь по идущему к ним окруженцу. Тому укрыться на поляне было просто негде, да и дистанция мала — на такой из пистолета не промахнёшься, не то что из автомата. Тут же грохнул винтовочный выстрел. Пуля попала в чемодан, за которым укрылся Саша. Сделал он это инстинктивно, всё-таки какое-никакое укрытие, бумага держит пулю не хуже бревна. Дал очередь по стрелявшему, но тот укрылся за деревьями, пальнул снова. Как не вовремя они попались! Если немцы недалеко, выстрелы услышат, вполне могут заявиться. И ещё беспокоила неизвестность. Сколько окруженцев? Он видел двоих, но это мог быть дозор. Если ещё люди есть, плохо. Даже если они разбоем решили промышлять, воинские опыт и умение пользоваться оружием не растеряли.

Стрелявший в него ополченец среагировал на Сашину стрельбу мгновенно и пулю послал точно, кабы не чемодан, лежал бы с простреленной башкой. Скорее всего их было двое. Один лежал недвижимо на поляне, второй уходить стал. Шорох, треск веток, мелькнувшая вдали, между деревьями, гимнастёрка говорили за это. Конечно, в открытую попасть не решится, винтовка против автомата в лесу явно проиграет. Может, конечно, следить издалека, исподтишка, да выстрелить в спину.

Тем не менее уходить надо.

— Ползём назад! — тихо сказал Саша.

И подхватив чемодан за ручку, пополз. С чемоданом идти неудобно, а уж ползти и вовсе. Автомат, закинутый за спину, норовил сползти, левая рука слушалась плохо.

Метров через тридцать Саша поднялся на ноги, Таня тоже.

— Слушай, — обратился он к ней. — Ты хоть немного представляешь, где мы? Может, карта есть?

— Откуда? Я же не военный человек.

Ну да, в самом деле, нашёл у кого спрашивать.

Предположительно были они километрах в двадцати пяти — тридцати от Смоленска. Саша сориентировался на местности по положению солнца, лишайникам на деревьях. Повернули на северо-восток.

— Нам туда, — махнул он рукой, — если выбираться к своим, общее направление к Москве.

Поднял чемодан и пошёл. Таня едва поспевала за ним.

Через час хода вышли на грунтовку, потом лес внезапно закончился. Залегли на опушке, стали наблюдать. Впереди, за полем, деревушка виднелась, однако детали не просматривались. Далековато для наблюдения без бинокля. Кушать хотелось изрядно, а эта девчонка идёт и ни на что не жалуется. Она что — сытая? Или на хуторе поесть успела? Другие бы уже ныть стали — мол, ноги устали. А эта шла бодрячком.

Саша до рези в глазах всматривался в деревеньку. Не видно движения машин, людей. Немного поближе надо подойти к деревне. Если идти по опушке леса, то крюк получается изрядный, до километра. Саша пожевал травинку.

— Есть охота.

— Что же вы, мужики, всё время о брюхе думаете?

— Так на голодное брюхо далеко не уйдёшь. Вроде бы я слышал чьи-то обещания насчёт кормёжки в дороге? — напомнил Саша.

— Да я не отказываюсь, потерпи ещё, — вздохнула Таня.

После неудавшегося покушения на изнасилование ей явно не хотелось идти в деревню.

— Ты лесом по опушке иди, — посоветовал Саша. — Так хоть и дальше, зато безопаснее.

— Будь на этом месте, чемодан береги, я вернусь, — отозвалась Таня.

— Жду.

Девушка пошла по опушке, Саша проводил её взглядом, пока она не скрылась между деревьями. Пора оружием заняться. Саша отщелкнул магазин автомата, пересчитал патроны. Всего шесть штук. Негусто! Он достал из кармана трофейный пистолет, вытащил обойму. Патроны такие же, как и у автомата, калибра 9 мм, люгеровские.

Саша опустошил магазин пистолета, дозарядил автоматный. Пистолет — оружие уж совсем ближнего боя, автомат ему сейчас нужнее. Бросил ненужный пистолет на землю. Опять же — всё идти легче будет. Начал осматривать чемодан, всё равно делать пока нечего. Ага, вот и входное отверстие от винтовочной пули — маленькое, аккуратное. А выходного нет. Попал в чемодан окруженец. Вот только маленькая странность была. Когда пуля в чемодан ударила, вроде как металлический щелчок Саше послышался. Если там архив, то почему звякнуло? И ещё странность. На чемоданах с секретными документами, пусть и архивными, должны какие-то пломбы стоять, печати сургучные, на худой конец, наклеены бумажки с подписями и оттисками печати. На этом же чемодане не было ничего подобного.

Саша сначала боролся с желанием открыть чемодан и посмотреть содержимое. Ради чего он надрывается? Перед войной, да и после, партийная бюрократия любила засекречивать всё, доходя до маразма. Может, и здесь подобные документы?

Не тащит ли он пустышку? Саша решительно положил чемодан, снял с плеча автомат, положил рядом. Присел на колени, поколебался немного, потом махнул рукой, отщёлкнул замки на чемодане и поднял крышку. Вот это да! Да в чемодане и не архив вовсе, бумаг нет никаких. Лежат мешочки из плотной брезентовой ткани. Чего же чемодан тяжёлый такой?

Саша взял один из мешочков в руку. Горловина завязана шнурком, сургучная печать, рядом бирка. Так, почитаем:

«Ценности, изъятые при обыске 27 января 1938 года у врага народа…»

Саша сразу вспотел. Ни хрена себе архив!

Взял второй мешочек. Тоже тяжёлый и на бирке подобная же надпись, только даны другая дата и фамилия. В голове сразу мысль мелькнула. Татьяна — вовсе не сотрудница архива, а наверняка НКВД или какого-то спецхранилища. Не исключено, что банка, куда чекисты могли сдать ценности. Нет, тут он не прав, в банк ценности с такими бирками не сдадут. Саша ещё раз посмотрел на вторую бирку: «Опись ценностей — дело № 846515, лист 18–19» Точно, энкавэдешница, ценности спасает! Любопытно Саше стало: что внутри? Сломал на одном мешочке сургучную печать с оттиском герба СССР, развязал тесёмку, высыпал осторожно на ладонь часть содержимого. Ого! Брошь золотая с рубином, работа явно старинная, царских ещё времён. Серьги изумительной работы — резные, в виде двух переплетённых сердечек. Остальное он разглядеть не успел. В спину ему ткнулся ствол.

— Не шевелись, падла!

Саша замер. Досада взяла. Как это он, подготовленный диверсант, увлёкся настолько, что не услышал, как сзади человек подкрался? Правду говорят: золото глаза застит.

Пинок чужого сапога отбросил в сторону автомат. Да он бы сейчас и не помог. Пока схватишь его, чужак выстрелить между лопаток успеет. Чужак наклонился вперёд, обдав Сашу запахом давно не мытого тела и чеснока.