Русская православная церковь на оккупированных территориях имела сложную и запутанную систему управления, которая не была централизованной. Некоторые епархии подчинялись Архиерейскому синоду Русской православной церкви за границей (РПЦЗ), некоторые были самостоятельными, не сумев попасть под чью-либо юрисдикцию. Так, учрежденная в марте 1942 г. Смоленская епархия, в которую вошла также значительная часть территории современной Брянской области, вошла в состав Белорусской православной церкви. Правящим архиереем был поставлен епископ Орловский и Брянский Стефан (Севбо), прибывший в Смоленск лишь 27 декабря 1942 г.[915]. Наиболее парадоксальная ситуация сложилась в оккупированной части Ленинградской области, включая Псковский и Новгородский районы, управлял которой экзарх Московской патриархии в Прибалтике митрополит Вильнюсский и Литовский Сергий (Воскресенский), подчинявшийся жившему в Москве патриаршему местоблюстителю митрополиту Сергию (Страгородскому). С приходом немцев ставленник Константинопольской патриархии митрополит Августин (Петерсон), руководивший церковной жизнью в Прибалтике до февраля 1941 г., обратился к германским властям с просьбой выслать митрополита Сергия как ставленника Москвы и переподчи-нить церковь Прибалтики и Ленинградской области Константинопольской патриархии. Однако митрополит Сергий к тому времени завоевал себе авторитет среди священников и епископов, в результате почти все приходы встали на его сторону. Б.С. Гусев описывает, как экзарх, собрав духовенство Риги в Троице-Сергиевском монастыре, заявил: «Я должен вам сообщить, что сам я был и остаюсь послушником митрополита Сергия (Страгородского), а как вы?»[916]Одновременно митрополиту Сергию удалось убедить оккупационные власти, что подчинение гонимому большевиками патриаршему местоблюстителю Сергию лишь стимулирует антикоммунистические настроения православного населения, тогда как переподчинение церкви в Прибалтике и Ленинградской области митрополиту Августину, резиденция которого находится в Англии, не даст должного эффекта. Германское командование согласилось с этим доводом, так как влияния Англии немцы боялись больше ввиду того, что церковь в Москве была гонима, а в Англии пользовалась почетом[917].

Будучи номинально подчинен патриаршему местоблюстителю, а с сентября 1943 г. — патриарху Московскому и всея Руси Сергию, митрополит Сергий одновременно установил неплохие отношения с германскими оккупационными властями, необходимые для решения организационных церковных вопросов. Однажды экзарх даже послал приветственную телеграмму Гитлеру[918]. Он же устраивал торжественные приемы, приглашая на них представителей германских властей, однажды возил одного из немецких генералов в Псково-Печерскую лавру, где хранились подлинные полотна Репина и Айвазовского. Авторитет митрополита был столь высок, что немцы, прекрасно зная цену этих картин, не тронули их[919]. Схожую характеристику митрополиту Сергию дал псаломщик С.Д. Плескан в своем письме митрополиту Алексию от 25 января 1944 г. о положении церкви во время оккупации: «Это тучный человек с большим самолюбием, властью и славой. Доверенная власть со стороны немцев была огромна. Везде, где он появлялся, был триумф...»[920]

При всем при этом митрополит Сергий вряд ли испытывал искреннюю симпатию к оккупантам и установленному ими на захваченной территории СССР режиму. Скорее, он вел с ними тонкую дипломатическую игру. Так, в разговоре с русским эмигрантом, заметившим, что экзарх обращается к немцам с нереальными и заведомо не исполнимыми просьбами, Сергий ответил: «Не таких обманывали! С НКВД справлялись, а этих колбасников обмануть не трудно»[921].

Уже в июле 1941 г. по почину митрополита Сергия была создана Псковская миссия РПЦ, которая ставила своей задачей духовное просвещение народа, восстановление подавленной советской властью церковной жизни в занятых немцами областях. Одновременно, в начале июля 1941 г., Сергий вступил в переговоры с германским командованием, предложив отправлять миссионеров в «большевистские области России»[922], под которыми, очевидно, понимались оккупированные территории. Немецкое военное командование дало согласие на открытие миссии, положительно относилось ко всем начинаниям экзарха. Уже в августе 1941 г. в Псков прибыли первые 15 русских священников из Прибалтики. В дальнейшем священнослужители продолжали прибывать, их общее количество к концу оккупации составило 200 чел.[923]. Кадры священнослужителей готовили двухгодичные курсы в Вильнюсе, причем их выпускники направлялись не только на территорию миссии, но и на другие территории России. Курсанты обучались, проживали и питались бесплатно[924].

Миссия распространяла свое влияние на современные Псковскую, Новгородскую области и часть Ленинградской. За 2,5 года оккупации при содействии миссии на пространстве от Гатчины до Новгорода и Великих Лук открылось более 470 храмов[925].

Миссия находилась на полном самообеспечении, ее материальными вопросами занимался хозяйственный отдел, который имел в ведении свечной завод, магазин церковных принадлежностей, иконописную мастерскую. Все подразделения хозотдела приносили ежемесячный доход до 4000 рейхсмарок, которые расходовались на содержание сотрудников, ремонт храмов и иных зданий, канцелярские нужды[926].

В Орле было организовано Епархиальное управление, возглавил которое протоиерей Иоанн Макавеев, после революции бросивший священство и работавший сторожем. Усилия епархии получить правящего архиерея не увенчались успехом. Соответствующее обращение епархии в октябре 1942 г. к митрополиту Берлинскому и Германскому Серафиму (Ляде) с просьбой прислать в Орел епископа было удовлетворено Архиерейским синодом Русской православной церкви за рубежом, однако из-за противодействия немцев епископ в Орел так и не прибыл. Весь период оккупации области епархию возглавлял Иоанн Макавеев. Он развил бурную деятельность по возрождению православия. Так, им были подготовлены 25 законоучителей для обучения детей Закону Божиему. 23 февраля 1942 г. в Богоявленском соборе прошло торжественное богослужение с участием более чем 200 детей и их родителей. В декабре того же 1942 г. при Епархиальном управлении открылась духовная школа для подготовки церковнослужителей[927]. Школы для обучения детей религии открывались повсеместно и в других областях РСФСР. Поддержка оккупационными властями религиозного воспитания молодежи была в ряде мест до того значительной, что учащиеся церковных школ не подлежали учету на бирже труда, получая продовольственные карточки через школы. Это было использовано частью населения как способ уклонения от обязательных работ. Так, в Пскове в открывшуюся при храме Святого Димитрия Солунско-го церковную школу, в основном, поступали юноши и девушки старше 14 лет, открыто объясняя свой выбор нежеланием работать на немцев. Узнав об этом, германская администрация дала указание бирже труда с осени 1942 г. взять на учет учеников школ старше 14 лет, в результате число учащихся в церковных школах Псковского района резко сократилось[928]. В г. Смоленске в 1943 г. по инициативе епископа Стефана (Севбо) для подготовки священнослужителей из мирян открылись пастырские курсы. В число их слушателей с целью обновления знаний зачислялись также священно- и церковнослужители, долгое время не служившие при советской власти. Преподавали на курсах как смоленские священнослужители, так и представители городской интеллигенции, в основном, преподаватели Смоленского педагогического института. В программу курсов входили предметы: священная история Ветхого и Нового Заветов (протоиерей Н. Шиловский), литургика и катехизис (протоиерей П. Беляев), церковнославянский язык (профессор Д.И. Абрамович), церковное пение (протоиерей Е. Люзлов), история церкви (профессор Д.П. Сошальский, бургомистр Смоленска Б.Г. Меньшагин), основное богословие (профессор А.Н. Мариинский), нравственное богословие (епископ Стефан). Программа курсов была рассчитана на три месяца — июнь, июль, август. Всего курсы провели один выпуск, составивший 40 человек[929]. В том же Смоленске к сентябрю 1942 г. на базе Успенского собора сформировался кружок интеллигенции, преобразованный 25 марта 1943 г. епископом Смоленским и Брянским Стефаном в Смоленский епархиальный комитет по религиозно-нравственному просвещению. Комитет возглавил сам епископ Стефан, а вошли в него как представители духовенства, так и интеллигенции: профессор богословия Д.И. Абрамович, профессор А.И. Колесников, профессор А.Н. Мариинский, профессор Д.П. Сошальский, писательница Е.В. Домбровская, инженер Виноградов и другие. К задачам комитета относились религиозно-просветительская работа с использованием радио, газет, проповедей, концертов, издательское дело, создание библиотек, а также работа с детьми. Усилиями кружка, впоследствии — комитета, в течение октября 1942 г. — февраля 1943 г. по радио протранслировано 9 докладов, в том числе: «Вера и знание», «Религиозные мотивы в русской поэзии», «Природа доказывает бытие Бога», «До чего довело нас безбожие»[930], в октябре 1942 г. был издан молитвослов тиражом в 15 ООО экземпляров, издавался церковный календарь со статьями на духовно-нравственные темы, в июне 1943 г. вышла брошюра «О таинствах Святой православной церкви», в газетах помещено 11 статей, в храмах после богослужений прочитано 8 докладов, при пяти храмах Смоленска открыты библиотеки[931]. Введение по инициативе комитета в школах Смоленска Закона Божиего с апреля 1943 г., если верить писательнице Е.В. Домбровской, нашло поддержку как самих учащихся, так и их родителей[932].