– Ну и что нам делать теперь? – риторически спросил он. – Во всем доме мы не нашли ровным счетом ничего, что могло бы нам пригодиться. А ведь что-то здесь все-таки есть, должно быть. И это что-то, готов биться об заклад, имеет ключевое значение для всего дела.

– В таком случае предлагаю вам остаться и продолжить поиски, – сказал я. – Кебмен может привезти вам инструменты, а то и рабочего в помощь, если захотите. Что же касается меня, то, на мой взгляд, сейчас необходимо добыть одно критически важное свидетельство. Поэтому я считаю, что продолжением моей работы над этим делом должен стать визит в дом напротив.

Еще когда мы только прибыли на место, я обратил внимание на то, что у дороги стояли всего два дома, строительство которых было более или менее закончено. Одним из них был тот, в котором мы находились. Другой располагался ярдах в пятидесяти-шестидесяти дальше – по другую сторону от дороги. Я собирался побывать именно в нем. Мои спутники тут же заявили о желании составить мне компанию.

– Я пойду с вами, – сказал мистер Лессингем.

– И я, – эхом отозвался Сидней. – А это милое гнездышко давайте оставим под присмотром кебмена. А потом я разнесу его ко всем чертям.

Атертон вышел на улицу и громко заговорил с нашим возницей.

– Вот что, кебмен, мы собираемся зайти вон в тот домишко. А вы не спускайте глаз с этого. Если обнаружите хоть какие-то признаки того, что в доме кто-то есть – живой, мертвый, какой угодно, – позовите меня. Просто крикните погромче. Я буду наготове и появлюсь здесь в мгновение ока.

– Крикнуть-то я могу, да так, что у вас волосы дыбом встанут, – ухмыльнулся кебмен. – Да только вы ведь не предупредили, что нанимаете меня на целый день. Мне надо сменить лошадь. Этот-то конек уже часа два как должен быть в стойле.

– За свою клячу не беспокойтесь. Дайте ей завтра лишних пару часов отдохнуть, и все будет в порядке. А уж я позабочусь о том, чтобы вы не пожалели, что взялись за эту работу, – и ваш коняга тоже. Кстати, взгляните-ка сюда. Вы можете использовать эту штуку. Воспользоваться этим будет получше, чем кричать.

Достав из кармана револьвер, Сидней вручил его кебмену, который снова ухмыльнулся.

– Если появится тот старый джентльмен, про которого вы рассказывали, пальните в него – выстрел мне будет легче услышать, чем ваш крик. Если хотите, можете всадить в него пулю – даю слово, это не будет расценено как убийство.

– Да даже если и будет, мне наплевать, – заявил кебмен, и по тому, как он взял в руку револьвер, стало ясно, что он умеет обращаться с огнестрельным оружием. – Мне нравилось стрелять из револьвера, когда я служил в армии. Так что если у меня будет шанс продырявить этого старого черта, я им воспользуюсь – хотя бы уже для того, чтобы доказать, что я вам не наврал и действительно его видел.

Насколько искренне говорил возница, я сказать не могу – как и того, насколько серьезным было обещание Атертона, который добавил:

– Если вы пристрелите этого типа, получите от меня пятьдесят фунтов.

– Идет! – рассмеялся кебмен. – Я уж постараюсь заработать полсотни!

Глава 39. Мисс Луиза Коулмен

То, что в доме напротив кто-то живет, было совершенно очевидно – по крайней мере один из обитателей строения, сидя в гостиной на первом этаже, глазел на нас в окно. Точнее, глазела – это была старая женщина в большом и старомодном чепце со шнурками, завязывающимися под подбородком. Такие часто носили старухи. Сидя у окна, женщина смотрела прямо на нас, так что наверняка успела хорошо разглядеть нас троих, пока мы подходили к ее жилищу. Она наблюдала за нами совершенно спокойно. Я постучал в дверь раз, потом другой, но по виду женщины никак нельзя было сказать, что она что-либо услышала.

Сидней тут же разразился раздраженным комментарием на этот счет.

– Похоже, в этих местах дверные молотки устанавливают просто в качестве украшения. Когда кто-то ими пользуется, хозяева не обращают на это никакого внимания. Эта старая леди у окна, должно быть, либо глухая, либо ненормальная. – Атертон снова вышел на дорогу и приблизился к окну, чтобы убедиться, что женщина по-прежнему сидит на том же самом месте. – Послушайте, она преспокойно смотрит на меня, но никак не реагирует на мое появление. Интересно, зачем, по ее мнению, мы сюда заявились – чтобы ее немного развлечь? Послушайте, мадам! – Атертон снял шляпу и помахал ею. – Мадам! Не могли бы вы снизойти до того, чтобы обратить на нас внимание? Нас трое, и мы собрались у входной двери вашего дома, которой могут быть нанесены серьезные повреждения, если вы по-прежнему будете нас игнорировать! Слушайте, она вообще никак на меня не реагирует, как будто я не человек, а пустое место! Воспользуйтесь еще раз этим чертовым дверным молотком! Может, она настолько глухая, что ничего не услышит, даже если разразится всемирный катаклизм?

Однако в этот момент женщина продемонстрировала, что она вовсе не потеряла слух. Как только я в очередной раз постучал в дверь, она подняла оконную раму, высунула голову в окно и обратилась ко мне со словами, которые, с учетом обстоятельств, оказались довольно неожиданными и неуместными:

– Вот что, молодой человек, не надо так торопиться!

– Простите меня, мадам, – пустился в объяснения Сидней, – дело не в нашей торопливости, а в том, что у нас очень мало времени, а речь идет о жизни и смерти.

Тут пожилая леди, переключив свое внимание на Атертона, заговорила предельно прямо и откровенно, к чему Атертон, как я понимаю, оказался не вполне готов.

– Не смейте мне дерзить, молодой человек. Я вас уже видела раньше – вы околачивались здесь целый день! И должна вам честно сказать, что ваш вид мне не нравится. Это мой дом, моя дверь и мой дверной молоток. Я открою, когда сочту нужным, но торопиться я не намерена. И если кто-нибудь еще раз дотронется до дверного молотка, я вообще вам не отопру.

С этими словам пожилая дама с треском опустила оконную раму. Сидней, как мне показалось, не знал, что ему делать – возмутиться или рассмеяться.

– Клянусь честью, она славная старушка, – пробормотал он себе под нос. – Таких, должно быть, не так много осталось на свете. Похоже, жизнь в этих местах закаляет характер. Но, к сожалению, я не могу позволить себе топтаться здесь, на дороге. – Атертон приветственным жестом приподнял шляпу и, до предела напрягая свои легкие, крикнул: – Мадам, десять тысяч извинений за беспокойство, но у меня есть дело, и каждая секунда имеет жизненно важное значение. Вы позволите мне задать вам пару вопросов?

Рама снова поднялась вверх. В окне показалась голова старухи.

– Знаете, молодой человек, вам совсем не обязательно так орать. Я не позволю, чтобы на меня кричали! Я спущусь и открою входную дверь ровно через пять минут по часам на моем камине – и ни секундой раньше.

После этого заявления оконная рама опять опустилась. Сидней с унылым видом посмотрел на свои часы.

– Не знаю, что вы на этот счет думаете, Чэмпнелл, но я очень сомневаюсь, что эта милая пожилая леди сможет сообщить нам нечто такое, ради чего стоит торчать здесь еще пять минут. Боюсь, никакого толку мы не добьемся, а время уходит.

Я, однако, был иного мнения, нежели Сидней, и прямо сказал ему об этом.

– Боюсь, Атертон, я не могу с вами согласиться. Похоже, эта женщина заметила, что вы болтались здесь целый день. Это означает, что она вполне могла заметить и многое другое, что может оказаться весьма интересным для нас. Каких еще перспективных свидетелей мы здесь найдем? Ее дом – единственное строение, находящееся неподалеку от дома, который нас интересует и который мы только что покинули. Мое мнение такое: нам не только стоит подождать пять минут, но и имеет смысл по возможности не обижать и не раздражать пожилую леди. Весьма вероятно, что она может снабдить нас именно той информацией, которая нам необходима.

– Хорошо, если вы так считаете, я готов подождать. Остается только надеяться, что часы на ее камине не отстают.

Прошло около минуты. Не выдержав бездействия,