– Конечно, значит. А ты ему нравишься?

Грейс мучительно покраснела, ей хотелось провалиться сквозь землю.

– Можешь не отвечать, – радостно улыбнулась Амелия, – вижу по твоему лицу, что нравишься. Что ж, разумеется, я не выйду за него замуж.

Грейс почувствовала, как к горлу подступила горечь.

– Ты не должна отказываться от него из-за меня.

– Что ты такое говоришь?

– Я не смогу выйти за него, если он станет герцогом.

– Почему?

Как это мило, что Амелия не обращает внимания на разницу в их положении. Грейс попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.

– Если мистер Одли получит титул, он должен будет жениться на женщине своего круга. Такой, как ты.

– О, не глупи, – фыркнула Амелия. – Ты ведь выросла не в сиротском приюте.

– Скандала и без того не избежать. Добавлять к этому экстравагантный брак – настоящее безумие.

– Женитьба на актрисе наделала бы шуму, а о вашей свадьбе через неделю забудут, – отмахнулась Амелия. Грейс понимала, что все далеко не так просто, но не видела смысла продолжать спор. И тут Амелия вдруг добавила: – Я не знаю, что думает об этом мистер Одли, но если он готов бросить вызов всему миру ради любви, то и ты должна быть готова.

Грейс ошеломленно посмотрела на Амелию. Наивная маленькая девочка выросла и превратилась в мудрую женщину. Когда же это случилось? Когда из младшей сестренки Элизабет Амелия успела стать… самой собой?

Амелия потянулась к Грейс и сжала ее руку.

– Будь храброй женщиной, дорогая. – Она улыбнулась и, пробормотав что-то себе под нос, отвернулась к окну.

Грейс задумалась, глядя прямо перед собой. Может, Амелия права? Или графской дочери просто никогда не приходилось терпеть лишения? Легко говорить «будь храброй», когда не знаешь, что такое отчаяние и безысходность.

Что случилось бы, если бы женщина незнатного происхождения, такая как Грейс, стала женой герцога? Мать Томаса не принадлежала к аристократии, но когда она выходила замуж за младшего Кавендиша, тот был всего лишь третьим в линии наследования, никто не ожидал, что она станет герцогиней. Говорили, что бедняжка была глубоко несчастна в браке.

Но родители Томаса не любили друг друга. По слухам, они не скрывали взаимной неприязни.

А Грейс любила Джека.

И Джек любил ее.

Однако все намного упростилось бы, не будь Джек законным сыном Джона Кавендиша.

– Мы могли бы обвинить вдовствующую герцогиню, – неожиданно прошептала Амелия и добавила в ответ на смущенный взгляд Грейс: – Ты сказала, что стало бы легче, если б было кого винить.

Грейс покосилась на герцогиню, сидевшую напротив Амелии. Она тихонько похрапывала, свесив голову под неудобным углом. Удивительно, но даже во сне плотно сжатые губы придавали ее лицу неприятное выражение.

– Она виновата больше других, – заявила Амелия, бросив боязливый взгляд на герцогиню.

Грейс кивнула:

– Мне нечего на это возразить.

Амелия долго молчала, уставившись в потолок, и, когда Грейс уже решила, что ответа не будет, произнесла:

– Я не испытываю облегчения.

– Обвиняя герцогиню?

– Да. – Амелия передернула плечами. – Все это по-прежнему отвратительно.

– Ужасно, – согласилась Грейс.

Амелия повернулась и посмотрела ей в глаза.

– Дерьмово.

– Амелия! – ахнула Грейс.

Та задумчиво наморщила лоб.

– Я правильно употребила это слово?

– Откуда мне знать?

– Да ладно, только не говори, что ни разу не произносила про себя что-нибудь столь же неподобающее для леди.

– Я бы не стала так выражаться вслух.

Амелия с вызовом вскинула голову.

– Но про себя думала?

Грейс не смогла сдержать улыбку.

– Это чертовски неприятно.

– А по-моему, это форменное свинство, – с победным видом выпалила Амелия.

– Преимущество на моей стороне, – лукаво заметила Грейс.

– Правда?

– Конечно. Я слышу, о чем говорят слуги.

– Перестань, не хочешь же ты сказать, что горничные в Белгрейве бранятся, как рыночные торговки?

– Нет, но лакеи иногда сквернословят и похлеще.

– В твоем присутствии?

– Не нарочно, – признала Грейс, – хотя подчас такое случается.

– Прекрасно, – с воодушевлением заключила Амелия, сверкая глазами. – Вверни что-нибудь позабористее.

Грейс на мгновение задумалась и, бросив осторожный взгляд на спящую герцогиню, наклонилась к самому уху Амелии.

Когда она кончила шептать, Амелия откинулась на подушки, ошеломленно глядя на подругу. Она трижды моргнула, прежде чем заговорить:

– Не уверена, что я знаю значение этих слов.

Грейс нахмурилась.

– Я и сама не уверена.

– Но звучат они гадко.

– Дерьмово, – улыбнулась Грейс, ласково потрепав Амелию по руке.

Та горько вздохнула:

– Чертовски обидно.

– Мы повторяемся, – заметила Грейс.

– Знаю, – с досадой отозвалась Амелия. – Но кто в этом виноват? Уж точно не мы. Нас вечно от всего ограждали.

– А вот это, – со смаком протянула Грейс, – действительно чертовски обидно.

– Форменное свинство, – поддакнула Амелия.

– Какого дьявола? О чем вы тут болтаете?

Грейс поперхнулась и замерла, беспомощно глядя на застывшую в ужасе Амелию.

– Ну? – потребовала ответа пробудившаяся ото сна герцогиня.

– Ни о чем, – пискнула Грейс.

Старуха смерила ее неприязненным взглядом и повернулась к Амелии.

– А вы, леди Амелия, – ледяным тоном осведомилась она, – где ваше воспитание?

И тут Амелия – Боже милостивый! – равнодушно пожала плечами и сказала:

– Черт меня побери, если я знаю.

Грейс изо всех сил пыталась сдержаться, но не смогла подавить предательский смешок, так велико было ее изумление. Самое нелепое, что такое случилось с ней впервые.

– Вы просто омерзительны, – прошипела взбешенная герцогиня. – Не могу поверить, что решила простить вас.

– Перестаньте цепляться к Грейс! – с неожиданным гневом отчеканила Амелия.

– Прошу прощения? – яростно вскинулась герцогиня.

– Я сказала, прекратите придираться к Грейс.