— Какую только дрянь не рожает земля! — с чувством воскликнул Роман, имея в виду промашку богини Геи, вследствие которой у него, жениха двадцать первого века, выходят большие неприятности.

— Ваши претензии понятны, — посочувствовал Ухажерову Лука Самарыч. — Но в силу чего неприязненные отношения сложились между гигантами и олимпийскими богами?

— Ах да! — спохватился Ухажеров и пояснил, что кривоногие и лохматые гиганты всех времен строят козни не только Ухажерову, но и Зевсу. В легенде сказано: обладая страшной силой и гордясь своим могуществом (то есть «мохнатой рукой» уцелевшей и лишь перекрасившейся советской номенклатуры — примечание Ухажерова), гиганты хотели отнять власть у олимпийцев. Боги им были не страшны, потому что сердобольная матушка достала для них целебное средство от оружия богов. Лишь смертный мог убить гигантов.

— Очень глубокая мысль! — воскликнул вечный студент и пояснил, как он ее понимает. Действительно, если наши новые боги считают себя демократами, то должны не просто скинуть прежнюю верхушку, но и позвать на помощь гераклов, то есть простых граждан. И уж простые граждане сумеют добить эту живучую дрянь.

— Я давно собираюсь стать в ряды гераклов-мстителей, — объявил Ухажеров. — И тогда у моей невесты Рогнеды не будет проблем с планом по стрижке.

Мы уже вознамерились похвалить Романа за мужество и отвагу и рекомендовать Гераклу надежного оруженосца, как вдруг раздался голос с неба.

— Атас! — вопил Антоша. — Вижу гигантов!

Он указывал в сторону набережной, где красовался орденоносный сажевый комбинат, и далее, где обычно стояли на рейде теплоходы московского агентства «Интурист».

Мы, конечно, сразу поняли, что простой колдыбанский второгодник имеет в виду не наш сажевый гигант, не гигантский теплоход «Лев Толстой» и уж, конечно, не гиганта мировой литературы Льва Толстого. Гигантами наш второгодник, обладающий не столько образным, сколько конкретным мышлением, называл, конечно, интуристов.

Младенец бил в точку. Причем в самом буквальном смысле. И наш сажевый гигант работал на них, которые оттуда, из-за бугра. И гигант-теплоход был закуплен за рубежом для их удовольствия. И ноги у них были в виде змей, если учесть, что стоят они исключительно на долларах. И боги наши, начальнички, которые не боятся ничего, даже закона, перед этими детьми Урана (да что там урана — золота и всяких там бриллиантов) явно пасуют. Уж на что смельчак колдыбанский мэр Поросенков! Если верить слухам, его не испугаешь даже взяткой в особо крупных размерах хоть от самого начальника гормилиции. А вот с гигантов, то бишь с интуристов, самую малость взять не осмелится. И где уж там взятку — хотя бы штраф. Сколько раз экологическая прокуратура представляла ему на согласование протоколы «О наложении штрафа на интуристов за нарушение экологического баланса Волжского бассейна посредством вредного обычая бросать у Жигулевских ворот в реку порожние бутылки»! И что же Поросенков? Всегда — один ответ: «Вы меня с этими иностранцами под Гаагский трибунал не подводите. Бросают бутылки? Ну и пусть. Выловим. Нам все равно стеклотары не хватает».

Признаться, мы тоже поначалу решили не связываться с гигантами. Конечно, мы их совсем не боимся, но… тут никак не обойтись без полномочного посла или хотя бы консула. А поскольку иностранная держава, граждане которой находятся на «Льве Толстом», вряд ли собирается сию же минуту открыть в «Утесе» свое посольство или хотя бы консульство, то мы можем смело повернуться к гигантам задом, а к барной стойке передом.

Так мы и сделали, но… вновь услышали истошный вопль.

— Посол! — вопил жуткий младенец. — От гигантов идет посол.

И действительно, со стороны западного полушария и колдыбанского спецпричала для интуристов к «Утесу» направлялся лучший гид-переводчик Среднего Поволжья Альфонс Захребет-Закавказский. Разумеется, гид был из столицы. Наших, колдыбанских, к иностранцам и близко не подпускали.

— Тремя языками владеет, да еще по-кавказски говорит, — бдительно констатировал Лука Самарыч, обращаясь к Гераклу. — Вам нравится такой посол? Сущий лазутчик.

Геракл без слов потащил соперника-дружка в подсобку. Но тот все же успел дать нам свое наставление:

— Приказываю действовать строго по правилам созданной мною науки тире искусства побеждать! Верю в вас, надеюсь на вас, напутствую вас, мои верные и надежные соратники!

— Спасибо за доверие, — помахали мы главарю на прощание. — Не забудьте явиться за славой!

Входная дверь уже заиграла какую-то вызывающую, откровенно ковбойскую мелодию. Отсюда следовал вывод, что нью-гиганты, прибывшие к Жигулевским воротам, имеют американское подданство, а значит, за ними стоит военный флот Соединенных Штатов со всеми его морскими базами, стратегическим ядерным потенциалом и силами быстрого реагирования. Зачем к нам? Почему к нам? Может быть, все-таки по недоразумению?

— Хэлло, джентльмены! — выкрикнул с порога Захребет-Закавказский, и нам пришлось сделать вывод, что посол ищет именно нас.

— Джентльмены! — повторил он, проходя в зал. — Я по вашу душу. Рад приветствовать вас от имени американских туристов.

Яснее некуда. Опять по нашу душу. Уже оттуда. Из-за бугра. И даже из-за океана.

— От имени присутствующих я тоже прошу передать «хэлло» уважаемым представителям заокеанщины, — вежливо, но строго заявил Юрий Цезаревич. — Однако сразу предупреждаю: «Утес» — передовое предприятие колдыбанского общепита и цитадель колдыбанского духа. Сюда приходят только для того, чтобы испытать восторг и ликование.

— О’кей! — обрадовался Альфонс. — Именно эти чувства я испытываю сейчас, ибо вижу, что не ошибся в вас. Бизнес будет! В переводе на русский, дело пойдет.

— Дело? — усомнился бармен. — Предупреждаю: здесь не бурлаки, а философы-мыслители.

— Знаю, знаю, слышал, слышал, — подтвердил посол. — Философы из народа. Велл! Уверен, что вам по плечу — самые большие задачи. Джентльмены народные философы! Надо выбить из иностранцев доллары. Это задача государственного значения. Помочь в ее решении — долг каждого истинного гражданина.

— Долг платежом красен, — философски высказался гражданин Подстаканников.

— Само собой, — отозвался Закавказский. — «Интурист», то есть я, его агент, плачу по-царски. То есть валютой. Твердой. Десять процентов дохода мне, пять процентов — вам.

— По-вашему, это велл? — спросил Подстаканников.

— Вери велл, — подтвердил посол. — Вы же все-таки не бурлаки, а мыслители.

Юрий Цезаревич хотел бы поторговаться, но твердую валюту, да еще в качестве немыслимого долга — гражданского долга ему хотелось еще больше.

— Ну ладно, джентльмены не торгуются, — сделал он широкий жест. Сначала в переносном смысле, а потом в буквальном, указав рукой на витрину своего сервиса. — Весь мой ассортимент — к услугам заокеанских гостей.

Захребет-Закавказский — что значит гид-переводчик высшего класса! — выдержал этот экзамен отлично. Взглянув на ассортимент Подстаканникова, то есть на пряник-булыжник «Любительский» и приправу-отраву «Пикантную», он даже не икнул, а восхищенно почмокал губами: