Сайлас

Макс заглушил музыку и обнял себя моими руками. Я уткнулся лицом ему в спину, наслаждаясь твердостью мышц. То, что такой парень вообще появился на свет и захотел иметь со мной дело… казалось просто чудом.

Какое-то время мы сидели молча. И потребность в нем, что казалась в тысячу раз сильнее любого физического желания, свилась во мне напряженной спиралью, сжимаясь все туже и туже. Ее сила пугала меня до чертиков. Я понял, как сильно хочу, чтобы Макс находился рядом – в постели, в квартире, в жизни… Словно бы я переступил какой-то порог, и теперь мысль о том, что его со мной не будет, казалась пыткой.

Он поднялся, отошел от пианино, и я встал рядом. Не знаю, кто к кому потянулся первым, но в следующее мгновение мы уже целовались. Не так, как прошлой ночью, грубо, с почти животной страстью. Но пылко и искренне, вкладывая обещание в каждый укус, прикосновение языка, легкое посасывание.

«Еще. Сейчас».

– Сейчас, – прошептал я и поймал глубокий взгляд карих глаз Макса.

Он кивнул.

– Да, Сай… Боже, да…

На спотыкающихся ногах мы добрались до спальни, сбрасывая по пути обувь и стягивая футболки. Я прижал его к стене, наши губы соприкоснулись, сминая друг друга, а руки потянулись к поясам, дергая за пуговицы и молнии.

– Не хочу… делать тебе больно, – проговорил я с бешено колотящимся сердцем. – Но я так сильно хочу тебя трахнуть, что с трудом могу рассуждать здраво.

Он приподнял бровь.

– Здраво? Надеюсь, что нет.

– Боже, ты со своими дурацкими шутками.

«Я люблю тебя вместе с дурацкими шутками».

– Нужно разобраться… с технической стороной вопроса, – проговорил Макс, покусывая меня за ухо. – У меня есть презервативы. А смазка найдется?

Я попятился.

– Черт, нет.

– Алоэ?

– Может быть.

– Иди проверь.

Я вошел в ванную и обнаружил, что Фейт оставила там кучу флакончиков и баночек с кремом. И на одном из них красовалось колючее растение.

– Подойдет?

– Потянет.

– Хорошо, потому что я, черт возьми, умираю.

«Умираю из-за тебя. Хочу быть с тобой. В тебе…»

Улыбка Макса погасла. Он притянул меня к себе и поцеловал, ненасытно и требовательно, не оставляя сомнений в своих намерениях. Я чувствовал их в настойчивом прикосновении его языка. И в давящей твердости прижавшейся ко мне плоти. Мой собственный член болел от желания, и я сдержал проклятие, когда он потянулся к ширинке брюк, чтобы меня погладить.

– Твою мать, Сайлас, – процедил он сквозь зубы. – Да ты можешь меня просто разорвать.

Его слова вернули меня к реальности, и я отстранился, вновь поймав его взгляд.

– Мы никогда… ну, не говорили о том, кто…

– Я знаю, чего ты хочешь, Сай, – проговорил он, и я увидел, как в ложбинке на горле бьется его пульс. – И знаю, чего хочу я. Боже, никогда не хотел ничего сильнее.

Я закрыл глаза и нежно поцеловал его в первый и последний раз за эту ночь. А потом одежда словно растаяла на телах в безумии обжигающих ласк и поцелуев, от которых кружилась голова и путались мысли. Макс опустился на кровать, и я навалился на него всем телом, кожа к коже, как можно полнее стремясь ощутить его прикосновение. Когда наши бедра притиснулись друг к другу, сердце гулко стукнуло в груди от того, что он мне предлагал.

– Макс… – выдохнул я его имя, словно мольбу. Потому что я и впрямь умолял и отчаянно в нем нуждался.

– Подготовь меня. Хорошенько. Это главное.

Я кивнул, и понимание затопило меня, словно жар, бушевавший в крови. Он позволял проникнуть в себя, и мне нужно постараться, чтобы для него все прошло как можно лучше. Отдать, а не просто взять. Убедиться, что со мной ему ничего не грозит. Потому что поначалу будет больно. И мне нужно сделать так, чтобы эта боль длилась как можно меньше.

– Хватит раздумывать, – проговорил Макс, потянувшись, чтобы меня поцеловать. Его щетина чуть царапнула губы, а потом его настойчивый, горячий рот приник к моему. – Я этого хочу. И доверяю тебе.

Я сделал, как он сказал. Перестал думать и что-то считать, оценивать и взвешивать. Навыки из моей холодной, идеальной жизни здесь были ни к чему. Я поддался ночи, Максу. Я лежал перед ним, обнаженный. Касался его и целовал, скользя руками по телу. Потом нашел презерватив, смазку. И пока мои пальцы готовили его для меня, я не прекращал поцелуи. Он расслабился, потому что доверился мне. И когда мы соединились, я, черт возьми, готов был разрыдаться. Он вдохнул боль и выпустил ее, так что осталось лишь ощущение блаженства.

– Ты в порядке? – выдохнул я.

– Прекрасно, – прошептал он в ответ. – Но двигайся медленно… Медленно.

Я кивнул, заставляя его теснее прижаться спиной к кровати и погружаясь глубже.

– Боже, Макс…

– Дыши, малыш, дыши.

«Малыш. Боже, что за парень».

Произнесенные им слова застигли меня врасплох. И я изумился еще больше, поняв, как сильно мне понравилось услышать подобное из его уст. Мне хотелось, чтобы он повторял это снова и снова…

Но ощущение того, что я находился внутри Макса, с каждым толчком бедер чувствуя, как плотно сжимается вокруг меня его тело, разбивало все мысли на части.

– Мать твою, – выдавил я. – Ты… Макс. Это… Это…

«Это – все».

Тысяча сбывшихся желаний. Тысяча нарушенных обещаний исцелиться, данных самому себе. Сто черных ночей изо льда и потрясения, страха и стыда, за которыми следовали еще сотни, наполненные самоотречением и измором. Все это растворилось в совершенстве проведенного с ним мгновения.

Приложив неимоверные усилия, я двигался медленно. Невероятная теснота его тела, сжимавшегося вокруг моего члена, вытягивала из меня годы сдерживаемых потребностей, желания и страсти. Панцирь треснул, наконец-то готовый соскользнуть и раскрыться. Моим миром стал Макс. Его руки, что держали меня. Заставляя погружаться глубже. Его дыхание, неровное и хриплое.

– Сильнее, – процедил он сквозь зубы.

Я не стал спрашивать, готов ли он. Макс знал, кто он и чего хочет, и это мне в нем чертовски нравилось. Я повиновался, быстрее двигая бедрами. Уперев руки в кровать по обе стороны от Макса, чтоб удержаться под натиском ощущений. Жар кожи и мышц подо мной, вкус пота и слез. Черт возьми, все это стало реальным. Не только наше воссоединение. Внутри меня что-то тоже, наконец, стало целым.

– Боже, Макс, – выдохнул я между толчками. – Это правда? Черт, все на самом деле?

Макс кивнул, и жилы на шее натянулись от напряжения, когда он принял меня целиком. Пресс его, четко обрисовавшись, затвердел. Мой член двигался в нем все быстрее и сильнее, и с губ Макса сорвался стон. Он приподнялся, чтобы меня поцеловать, требовательно, чуть покусывая, а потом упал обратно на подушку. В его расширившихся, повлажневших карих глазах светилось желание и сияла любовь ко мне.