— Я брошу тебя на Путь. Ты возьмешь то, что сможешь, и вернешься к нам. Поняла?

— Н... нет. — Девушка уставилась на нее широко раскрытыми глазами. — О чем… о чем вы говорите, Сестра Чайник?

Нона приложила ладонь руки на лоб Халумы, потянулась за силой корабль-сердца и толкнула девушку на горящую линии Пути. Она почувствовала первый шаг Халумы, смотрела, как она бежит, пытаясь укротить свою скорость, и толкнула ее назад, когда та начала падать. Через восемь шагов Халума полностью пропустила поворот и вернулась в свое тело. Немедленно ее начало трясти. Нона обхватила обеими руками голову девушки с боков и сильно надавила, чтобы удержать ее вес, потом надавила еще сильнее, чтобы удержать ее вместе.

— Овладей своей силой.

Халума так и сделала.

Мгновение спустя она выпустила энергию во вспышке света и тепла. Канал, который Халума прорезала через солдат Скифроула, был усеян почерневшими частями тел, но в остальном чист.

— Тащите раненых! — Нона, используя руки Чайник, схватила ближайших послушниц и толкнула их к спинам нескольких последних скифроулцев, стоявших между ними и солдатами императора. Она двинулась назад через монастырскую группу, проталкиваясь одна за другой к оборонительной линии, пока не оказалась лицом к лицу с потрясенной сестрой Сало.

— Держи проход открытым, пока они не пройдут.

— Сестра Чайник?

— Сделай это!

Нона двинулась дальше, заставив Кетти и Гену тащить Сестру Дуб. Им пришлось тащить и Шерил, так как монахиня отказывалась выпускать тело девушки, не в силах признать, что та мертва. Внезапная волна эмоций, охватившая Нону и Чайник при виде Дуб, цеплявшейся за изломанный труп послушницы, грозила потрясти Нону до глубины души. Она стойко отбросила ее.

Колесо приказала другим здоровым послушницам тащить побольше раненых. Алата поспешила мимо с Лини на руках, и к ней приблизился Скифроул. Ближайший человек метнул копье. Нона, используя скорость Чайник, поймала его и швырнула обратно, не поворачивая. Древко повалило своего бывшего владельца, сбив шлем с его головы и выбив глаз из глазницы. Чайник огляделась в поисках Яблоко. Неужели ее отвезли обратно, на главную линию обороны? Времени не было. Слишком много солдат толпилось вокруг. Нона снова призвала два дефект-клинка бросилась в наступающую массу вражеских воинов.

— Нона! — Что-то ударило в нее, отскочило и разбилось. — Нона!

Ноне показалось, что этот человек уже давно зовет ее по имени. Она сморгнула фиолетовый свет из глаз и посмотрела вверх.

— Нона! — Регол стоял на краю комнаты, рядом с одним из многочисленных гобеленов, изображавших огромные морские пейзажи. В руке он держал вазу и собирался ее бросить. Очень ценную вазу, судя по виду. Купол над ними украшал океан из цветного стекла. На черном небе начали появляться первые звезды.

Нона резко обернулась. Ее глаза остановились на двух мраморных статуях борцов, оценивающих друг друга по бокам арочного прохода, ведущего из зала. Еще больше статуй, чередующихся с портретами, украшали коридор.

Регол спал с какой-то шлюхой Сис. Заставь его сказать правду.

Нона почувствовала, как ее лицо исказилось от безобразного подозрения.

Отрежь ему лживый язык.

Она повернулась к Реголу с таким пристальным взглядом, который должен был бы пронзить его.

Убей их обоих.

— Я тебя ненавижу! — Слова вырвались из нее, истекая ядом.

Нона зарычала, тряся головой, чтобы избавиться от голосов. Она попыталась подавить их гнев, это было что-то, чем она не владела. С усилием она перевела взгляд с растерянного Регола на пятна, медленно поднимающиеся по ее запястьям. Ее пальцы коснулись корабль-сердца.

— Оставайся здесь! Если ты пойдешь за мной, я убью тебя. — И, не оглядываясь, она повернулась к арке и побежала.

Святой Класс

НОНА ПРОБЕЖАЛА ПО коридору до бронзовых дверей в дальнем конце. Двое из гвардейцев, задержавших людей Шерзал, все еще были на посту. Подойдя ближе, Нона замедлила шаг. Ничто в ее внешности не давало ей права войти, и двое мужчин уже обнажили мечи, прежде чем беспокойство, которое они почувствовали при приближении корабельного сердца, сменилось страхом, а затем ужасом. Медлительность ее продвижения позволила им сохранить достаточно ума, чтобы отпереть двери. Они вбежали внутрь, оставив двери широко открытыми. Нона последовала за ними.

Она собрала то, что видела глазами Рули, и этого оказалось достаточно, чтобы привести ее к железной двери библиотеки. Рассмотрев замок, она потянула за нить, даже не пошевелив пальцами. Войдя, она взяла последний фонарь, перевернула читальный столик и оторвала от него ножку. Воткнутый в дальнюю стену дефект-клинок вскоре открыл потайную нишу. Нона не стала тратить время на сложный клубок нитей, который мог поддаться ее усилиям и открыть замок лестницы, а мог и не поддаться. Вместо этого она просто повернула колеса на те же числа, что и Шерзал. Она протиснулась внутрь и прошла уже треть пути вниз по квадратной спирали лестницы, прежде чем дверь в полу библиотеки закончила открываться.

Теперь ее дьяволы говорили отдельными голосами, их мнения терзали ее так, как это редко удавалось Кеоту. Стараясь не обращать на них внимания, Нона поспешила по длинному коридору. Ковчег-огни все еще сияли, но у ней не было времени ими любоваться. В одной руке она держала корабль-сердце, на запястье висел фонарь. В другой она сжимала ножку стола, которую то и дело бросала перед собой и поднимала. Процесс остановился, когда ножка развалилась в воздухе, достигнув пола в виде россыпи аккуратно нарезанных кубиков.

Дальний конец коридора оказался ближе, чем предполагала Нона, и никакой двери там не было. Скорее, это было похоже на то, словно глухая стена поднялась там с тех пор, как другие прошли этим путем, и закрыла проход.

Нона подошла к боковой стене, где Шерзал выстучала ритм, и постаралась воспроизвести его. Ничего не произошло. Она отрезала грязный подол от своей туники и бросила ее вперед, чтобы проверить, не изменилось ли что-нибудь. Подол упал на пол кусочками. Она раздраженно зарычала. Один из ее дьяволов попытался превратить рычание в крик первобытной ярости, в то время как другие пытались схватить ее руки.

Нона прикусила губу и сосредоточила свою волю. Она села и откатила сердце корабля к противоположной стене, где оно будет меньше давить на мысли. Через мгновение, чтобы сосредоточиться, она потянулась к своей ясности и безмятежности. Она представила себе, как руки Амондо двигаются так, словно жонглер держит в воздухе не три или четыре шара, а девять. Она передала образ исчезнувшего пламени и линии падающей луны из одной части своего сознания в другую. Ключи к обоим состояниям транса циркулировали через нее, втягивая в свою орбиту каждое беспокойство, каждое требование и тайный ужас, как всегда бывало, когда она достигала обоих состояний одновременно.