Из беседки выглянула тень и помахала ему рукой. Мальчик обрадованно поспешил на зов. Он вошел в беседку и отвел рукой ветку лозы, перекрывающей ему проход. Затем сильные руки подхватили его. Он испуганно вскрикнул и тут же потерял опору под ногами. А следом он ощутил, что летит вниз. Он хотел закричать, но не успел. Его тело плашмя ударилось о каменную мостовую. Мгновенная дикая боль пронзила все тело, и мальчик умер.

Солнце еще не взошло, но вот-вот скоро должно было подняться над горизонтом. Просыпались птицы, стряхивая с себя ночное оцепенение, сонные поварята спешили на работу. Им первыми нужно было прийти на кухню, натаскать воды, растопить печи, ощипать кур и гусей и приступить к чистке овощей. Они осторожно обошли тело лежащего человека, наполовину скрытое темнотой, и удалились. Они давно привыкли не лезть не в свои дела. Придут старшие и разберутся.

– Пончо, отстань! Охолони! Не распускай свои руки, – посмеиваясь, отбивалась кухарка от рук мужчины, который шел следом и пытался залезть женщине под юбку. – Отстань, беспутный! – смеялась женщина на настойчивые попытки ухажера. Но мужчина обхватил ее руками и прижал к стене башни. – Отстань, ненормальный, – уже не мешая рукам лазить по ее телу, прошептала женщина. Она громко и часто дышала, прижатая горячим большим телом к остывшему камню. Она почувствовала, как задирают ее юбку, как жадные руки обхватили ее груди, и ощутила, как в нее вошли. Она застонала и закрыла глаза. Через пару охов она открыла их и увидела тело сына хозяина, лежащее на камнях. Первый несмелый лучик солнца проник над стеной и осветил голову с лужей запекшейся крови, и женщина, оттолкнув любовника, отчаянно закричала.

Ландстарх с сухими глазами, не в силах поверить в случившееся, смотрел на безжизненное тело сына. «Как такое могло произойти? – спрашивал он себя уже который раз подряд. – Зачем он полез на самый верх башни ночью? Почему он был так неосторожен и сорвался со стены? Что скажет жена, когда вернется от родителей и узнает, что сына больше нет?..»

Рядом с Гиндстаром ла Коше топтался придворный медик, не решаясь прервать молчание ландстарха. Вскоре тот заметил его и то, что он хочет ему что-то сообщить.

– Что, Доминик? – сухим голосом спросил он своего личного мага-целителя.

– Мой господин, вот это мы нашли в его вещах.

Лекарь протянул смятую записку. Ландстарх развернул ее и прочитал. Он не отрывался от нее минуты три, читая и перечитывая. Наконец, когда он поднял глаза, его взгляд был подобен взгляду безумца.

– Где она? Где эта гадина, что я пригрел на своей груди?

Маг стал отступать и заикаясь пролепетал:

– Простите риньер, я не понимаю, о ком вы? – Все хорошо знали, какой крутой нрав был у наместника. Он безжалостно порол крестьян. Жестоко собирал подати и тех, кто не мог заплатить, продавал в рабство. Своих слуг, если был не в духе, мог забить насмерть за малейшую провинность, и попасть ему под горячую руку целитель не горел желанием. Кто знает, что сейчас творится в голове этого жестокого и несчастного человека? Кого он в пылу гнева сделает крайним и убьет собственноручно? Его бешенство могла усмирить только жена, происходившая, как болтали, из побочной ветви Мазандаров. Недаром у нее родился такой сын. Поэтому целитель стал пятиться, подумывая о том, чтобы удрать.

– Я говорю о Клавдии, об этой неблагодарной твари. – Отец потряс запиской. – Это она написала ему письмо и позвала ночью на стену! Это она была свидетелем его падения! Или… – ему открылась истина, – это она его столкнула, – прошептал он.

Кроме боли за потерю сына, он испытал жуткую ревность. Его смогли променять на прыщавого юнца. Кровь ударила ему в голову.

– Я не знаю, мой господин. Наверное, вместе с матерью риньерой Барбарой, – продолжая отступать, отозвался маг.

Но Гиндстар ла Коше его уже не слушал, он решительными шагами вышел из семейного храма, увидел двоих солдат и приказал на ходу:

– За мной!

Не оглядываясь по сторонам, поднялся на второй этаж башни. Ногой открыл дверь и ворвался в светелку. Там сидели и вышивали две женщины – риньера Барбара и ее дочь. Они посмотрели на мужчину, и на их лицах появилась растерянность.

Ландстарх молча, стуча каблуками, подошел к девушке, испуганно вжавшейся в стул, на котором сидела, и как кролик смотревшей в пылающие глаза хозяина замка. Она впервые видела таким своего любовника. Она не понимала, что происходит, и страшно его боялась, не отрывая затравленного взгляда от лица ландстарха.

Тот недолго смотрел на нее. Грубо схватил за волосы и потащил прочь из комнаты. Девушка громко завизжала и ухватила его за руку. Риньера Барабара уронила вышивку и закатила глаза. То, что сейчас происходило, было нереально, ужасно и непостижимо. Ее сознание не выдержало этого зрелища и покинуло женщину.

Вытащив девушку в коридор, мужчина бросил ее на пол и крикнул солдатам.

– В подвал эту тварь и отдать палачу. Пусть вызнает, зачем она позвала моего сына на террасу.

Весь день в замке было тихо. Все, кто мог, попрятались по углам, боясь высунуть нос. Ландстарх пил и ругался.

Вечером прибыла хозяйка. Испуганные воины открыли ей ворота и быстро спрятались в караулку. Ее никто не встречал. Не было обычной суеты в замке. Не спешила встречать, как обычно, Барбара с новостями и радостным щебетом. Не было даже слуг, кто помог бы ей раздеться. Она прошла весь замок, удивляясь тишине и отсутствию всех. И, наконец устав бродить по замку, нашла мужа в храме, возле открытого гроба.

Ее как будто ударило молнией. Она не могла произнести ни слова, всматриваясь в лицо сына. Того, кто был ее гордостью и надеждой, того, кто еще день назад был жив и мог стать королем. Он лежал со спокойным лицом в гробу. Она опустилась на колени перед гробом и тихо завыла. Так они пробыли больше часа. Наконец мадам Коше смогла говорить и, обратившись к мужу, глотая слезы спросила:

– Как? Как это могло произойти? Почему ты не уберег моего сына!

Тот перевел на нее мутный взгляд и, несмотря на то что был смертельно пьян, четко произнес:

– Он упал… С верха башни… Ночью… Вот… Она позвала его… и столкнула… Тварь.

Мадам Коше взяла записку, утирая слезы прочитала и пошатнулась, ухватилась рукой за гроб и удержалась на ногах. Вскоре она смогла собраться.

– Это кто написал? – спросила она дрожащим голосом.

Ландстарх забрал листок из безвольных рук жены.

– Как кто? Клавдия. Гадина! Пригрел змею на своей груди… – В голосе мужа прозвенели нотки удивления. – Кто же еще мог подписаться «К.»?

– Не говори ерунды, это почерк не Клавдии. Я сама ее учила писать. Это кто-то другой написал, и духи, – она принюхалась, – дешевые, такими пользуются горожанки.

Ландстарх пораженно уставился на жену.

– Не Клавдия? А кто тогда? – Он мгновенно протрезвел. Развернул записку и стал перечитывать.

Женщина заподозрила неладное.