Лиза сначала не могла сообразить, где она его видела, а потом вспомнила. Несколько недель назад, на празднике солнцеворота. На пляже «Эландика». Он стоял на камне. На последнем в гряде уходящих в море валунов.

Старик отвел от нее глаза и быстро направился к бунгало.

И только сейчас она вспомнила, что не закрыла за собой дверь. Дверь так и осталась широко открытой, как сигнал предупреждения: здесь кто-то был.

Он скрылся в бунгало.

Лиза прижала к уху мобильник:

– Он здесь… он вернулся.

– Задержи его, – сказал Клосс. – Мы сейчас приедем.

Ничего себе… Задержи его. И как она, интересно, может его задержать?

Не прошло и полминуты, как старик появился на веранде.

– Я не могу его задержать. Он уходит.

– Останови! – прошипел Кент Клосс ей в ухо.

– Не могу.

Ни за что. У него револьвер в рюкзаке, а ей на сегодня хватит рисковать. И так выше головы.

Лиза зашла за дерево, чтобы старик ее не увидел, и посмотрела на маленькую, но тяжелую круглую деревянную коробку, которую так и держала в руке. На задней стороне какие-то пятна. Снюс – табачная жвачка. Или нефть. Или кровь.

И опять в летнем доме полно народу. Приехали Лена и Юлия со своими мужьями – провести пару недель с детьми на море. Они уже успели позавтракать, выпить кофе, и теперь дочери помогли Герлофу собрать чемодан. Так что делать было особенно нечего. Пора ехать.

Герлоф все утро поглядывал на телефон, но телефон упрямо молчал.

– Ну что, поехали? – спросил Ион Хагман.

Герлоф кивнул.

– В учреждение, – сказал он с грустной иронией.

Дочери промолчали.

И они уехали, Ион и Герлоф. Прощай, Стенвик, здравствуй, дом престарелых в Марнесе.

Герлоф смотрел на мелькающий за окном знакомый пейзаж. Лето для него кончилось.

Лом престарелых. Чисто вымытые стекла, пустая парковка слева от входа. Он вошел в вестибюль, никто его не встретил. Странно, подумал он. А почему странно? Время отпусков. Лобрая половина персонала в отпуске.

Но обитатели-то никуда не делись. Первым он заметил Раймонда Матссона – тот сидел за столом в кофейной комнате с каким-то мужчиной – должно быть, родственник. Не такой молодой, лет пятидесяти с хвостиком, но вполне может приходиться Раймонду внуком – Раймонду исполнилось девяносто семь лет.

– Ты завтракал, Раймонд? – спросил посетитель, наклонившись к уху старика.

– Завтра? Придешь завтра? Опять? – Раймонд с удивлением поднял голову.

– Ты не понял, Раймонд… – крикнул родственник. – Я спросил – ты ел сегодня?

Герлоф не стал дожидаться ответа и пошел дальше.

Что-то в этом было несообразное – молодой человек кричит на старика. Наоборот, должен сидеть и слушать, а Раймонд рассказывать про свою долгую жизнь. Все, что он узнал и чему научился за почти весь двадцатый век. От запряженных лошадьми телег до высадки на Луну. А может, Раймонду и нечем поделиться. Или он уже не может ничего рассказать.

А ты, Герлоф? Тебе-то есть что рассказать молодым?

Только то, что жизнь прошла быстро. Мелькали зимы и весны, годы и десятилетия. Те шесть недель, что он провел в своем доме в Стенвике, показались ему шестью минутами.

Он последовал за Ионом. Тот открыл дверь в комнату Герлофа и внес чемодан.

– Герлоф?

Он обернулся. Буэль, старшая сестра. Она ласково улыбалась. Лаже подмигнула заговорщически:

– Надоело там, на свободе?

Это у нее такая шутка. Герлоф кивнул:

– Сложил оружие.

– Вот видишь, ты сюда, а я отсюда. Мы с мужем в пятницу уезжаем в Прованс. Мне же тоже полагается отпуск, или как?

– Вот как! Что ж… желаю хорошо отдохнуть.

– А как ты? Хорошо провел время? Набрался сил?

– Да… чувствую себя неплохо. В деда удался.

– А дед тоже был такой большой и крепкий? Как ты?

– Не столько большой, сколько жилистый… – Герлоф взял разбег, чтобы рассказать историю. – Ему уже почти восемьдесят было. Взял лодку и поехал рыбачить к Бло Юнгфрун[16]. Он-то море знал – позавидуешь. А тут не угадал. Начался шторм, и шлюпка его перевернулась. Но дед, даром что старик, мало того что доплыл ло острова, он еще и лодку за собой вытащил. Лег под лодку хотел огонь развести, а спички промокли. И провел он на острове, ни много ни мало, трое суток, пока шторм не стих и одежда постепенно не высохла. А как прояснилось, сел в лодку и погреб домой, в Стенвик. И ничего – даже не чихнул.

– Крепкий старик, – удивилась Буэль.

– Образцовый, – твердо сказал Герлоф. – А я этим летом и свою лодку привел в порядок.

Буэль перестала улыбаться:

– Только не вздумай удирать в одиночку. Помни про свой возраст.

И пошла дальше. Герлоф зашел в комнату, где Ион уже пристроил чемодан и открыл жалюзи.

Все как обычно. В прихожей так и лежит пластиковый коврик. Ванная сияет чистотой. Все морские дипломы, подтверждающие его право командовать большими и малыми судами, висят в рамках на стене.

Телефон на месте. Герлоф снял трубку – подключен. Хорошо.

Он посмотрел на Иона:

– Я им сказал, дочкам, – если кто будет звонить, пусть перезвонит сюда.

Ион кивнул. Он знал, почему это важно.

– А так-то… чем ты здесь заниматься-то будешь?

– Думаю, бутылками займусь.

И он показал на письменный стол, где стоял наполовину готовый клипер, предназначенный для монтажа в бутылке. Корпус был почти готов, сейчас надо будет заняться мачтами и такелажем. А потом самое трудное – протолкнуть все это в узкое бутылочное горлышко и там собрать.

Голова при этом почти не занята, так что можно будет поразмышлять об Ароне Фреде.

Конечно, Арон свое сделал. Может быть, он уже уехал с острова. Но что-то подсказывало Герлофу что это не так. Он не уедет, пока на острове существует Кент Клосс.

Кент Клосс сидел в Лизином кемпере и вертел в руках деревянную коробку. Она присела на койку, стараясь на всякий случай держаться подальше. Клосс выглядел уставшим. Загнанный взгляд, подергивающиеся веки. К тому же от него сильно пахло спиртным. Явно больше, чем пара «космополитанов»

Он поднял глаза и внимательно посмотрел на Лизу:

– Значит, эта штука лежала у него в бунгало? В рюкзаке?