Сержант отвернулся от окна и улыбнулся Марианне, которая все это время неотрывно влюбленным взглядом наблюдала за ним.

— Ну, подъем? Тебе на службу пора, а мне — на вокзал.

— На вокзал? — удивилась она.

— Терпеть не могу самолеты! Путешествую только поездом. У меня билет заказан: Петербург — Берлин.

Упреждая ее возможные вопросы, он сразу на них отвечал.

— Понятно. — Она поднялась с кровати, накинула халатик. — Звонить хоть будешь?

— Звонить буду! — сразу заявил он и спохватился. Откуда он будет ей звонить? С Центрального почтамта? Можно и по мобильному, конечно, — он дает междугородний звонок.

— Прощание будем устраивать? — тоскливо произнесла она.

— Ну, мы уже попрощались. Да и к тому же не навсегда я уезжаю. Скоро увидимся!

Они вышли из дома вместе. Марианна села на троллейбус и уехала, глядя на него через замызганное стекло. Сержант дождался, пока троллейбус завернет за угол, и поймал такси.

По дороге на Литейный он думал о Марианне и о том, что она, конечно, не поверила ему, и пришел к выводу, что, если бы его жизнь сложилась иначе, если бы не пришлось ему мотаться по всему свету, как говну в проруби, он бы взял как раз такую женщину в жены.

* * *

Беспалый приехал в Петербург ночным поездом и первым делом позвонил по телефону, который дал ему Коля. Трубку сняла какая-то девушка, видимо секретарь. Беспалый попросил Александра Алексеевича, девушка ответила, что он в офисе будет после десяти, и спросила, что передать. Беспалый, как его научили, сослался на общего московского приятеля Николая, которому Александр Алексеевич обещал оказать содействие в одном важном деле.

— Перезвоните в половине одиннадцатого, — посоветовала секретарша. — Если Александр Алексеевич сможет, он назначит вам встречу.

Беспалый вышел из телефонной будки и зашагал по Невскому. Хитрожопый Коля не сказал ему, с кем предстоит встреча. Но Александр Тимофеевич сразу догадался, что встречаться придется с крупным питерским паханом, из тех, кого ФСБ пасло не первый год. Теперь ясно, зачем Коля отправил его на эту встречу. Коля отправил его на эту встречу, чтобы руками начальника колонии добыть воровской общак. Ничего не изменилось: как и прежде, они используют карательную машину для достижения своих политических целей.

Беспалый даже остановился, когда его осенила удивительная догадка. А что, если и Александру Степанову по кличке Шрам тоже не безразлична судьба Игнатова? Ведь повязали Варяга в Питере, а законного вора просто так средь бела дня не заловишь — нужны наводки. Без надежных наводок даже наша доблестная таможня контрабанду не конфискует, а уж городские менты тем более. Чтобы взять за задницу крупного воровского авторитета, нужна сильная поддержка — или подставка. Варяга, похоже, подставили. И очень может быть, что не без помощи того, с кем ему предстоит встреча.

И тут Беспалый в который уже раз — в десятый? — стал прокручивать в голове события последнего полугода и в конечном счете пришел к неопровержимому выводу, что этот самый Александр Алексеевич сидит по уши в дерьме. Беспалый усмехнулся. Если братки узнают, что смотрящий по России сгорел из-за питерского пахана, — ему хана. Считай, что он живой труп. Как его? Ну, конечно, — кликуха Шрам! Шрам — покойник!

Беспалый договорился с Александром Алексеевичем Степановым о встрече на 9 утра следующего дня. По просьбе Шрама встреча состоялась в невзрачном ветхом домишке на Васильевском острове. У входной двери Беспалый с удивлением заметил вывеску «Леноблкнига». Но давно привыкнув в жизни ничему не удивляться, начальник колонии строгого режима спокойно переступил порог конторы и нашел кабинет номер 9.

Беспалый, еще не встретившись со Шрамом, пока не мог придумать, чем бы тот мог быть ему полезен, но врожденная страсть к коварным интригам заставила его принять решение: Шрама надо взять на крючок. В любом случае это будет полезно и рано или поздно пригодится.

Беспалый был отличным физиономистом и психологом. Пятнадцати минут разговора ему хватило, чтобы составить себе портрет Шрама. И он решил не тянуть.

— Мы можем здесь говорить? Мне надо вам сказать нечто очень важное, — напуская на себя фальшивую тревогу, спросил Беспалый и многозначительно воздел руки к потолку.

— Можно, — кивнул Шрам. — Тут нет прослушки. Телефона, как видите, не имеется и стены чистые.

Шрам забеспокоился. Он забеспокоился сразу же, когда увидел Беспалого. Коля предупреждал его о госте из Москвы, но появление в Питере этого страшного мужика, который назвался подполковником внутренних войск, стало для него полной неожиданностью. Не то чтобы он испугался — он уже давно отвык пугаться людей из эмвэдэшных ведомств. Но этот Беспалый вызвал у него тревогу. Когда же он сообщил, что является начальником колонии строгого режима, подсознательная тревога укрепилась.

— Я должен вас предупредить, что наш общий знакомый пока не в курсе того, что я сейчас вам скажу, — понизив голос, сообщил Беспалый. — Пусть это пока останется между нами. — И не дожидаясь реакции Шрама на эту завуалированную просьбу, он нанес удар: — Игнатову, по-видимому, удалось бежать из колонии. И он в настоящее время, очевидно, жив. Не знаю, здоров ли, но что жив — вероятность очень велика. И об этом знают пока только три человека: я, вы и сам Варяг.

Нет, Беспалый не ошибся. У Шрама явно рыло было в густом пуху. От его спокойного самодовольства не осталось и следа. Он побледнел.

— Насколько надежны эти сведения? И почему же раньше была другая информация? — глухо выдавил Шрам.

— Сведения не стопроцентные, — твердо произнес Беспалый. — Но очень вероятные. Вы ведь, насколько я понимаю, с ним были хорошо знакомы… — Тут Александр Тимофеевич сделал свою коронную паузу, которую очень часто применял в душещипательных беседах с зеками, перед тем как их вербануть.

Оказавшись в своей стихии. Беспалый даже воодушевился.

— В каком смысле? — спросил Шрам злобно. Ага, раз злится, значит, почувствовал подвох. Теперь ты попался, голуба…

— В том смысле… что вы должны знать его повадки. Я вот за полгода их изучил. Он опасный человек, хитрый, изворотливый. А самое главное — упрямый и живучий. В нем воля к выживанию прямо-таки звериная, волчья. Если ему удалось выйти из колонии — а это сделать было очень непросто, — то не исключаю, что он непременно вернется… сюда… в Питер…

Шрам молча поглядел в глаза Беспалому. Беспалый прочитал в его взгляде то, что хотел прочитать: страх и лютую ненависть. Попался, попался, голубчик, подумал Беспалый. Теперь ты мой!

Он наклонился поближе к Шраму и вкрадчиво зашептал почти в самое ухо:

— Возможно, вам придется хорошо подготовиться к встрече с ним. Прошло уже почти полторы недели. Не исключаю, что он со дня на день может объявиться здесь.

Беспалый и сейчас толком не знал, какую выгоду ему сулит сотрудничество со Шрамом, но одно он знал твердо: Шрам точно так же, как и он, Беспалый, люто ненавидит Варяга и любой ценой готов уничтожить его. В этом хотя бы они были союзниками.