– Например?

– Хотел еще один плот прикупить, чтобы на Квадратном острове обосноваться… Проверить хотелось, насколько плоскоглазые глупые… Или умные… А, какая разница… Просто хотелось сделать что-нибудь… Ну, то есть, что-нибудь такое, чтобы всех удивить…

– Тебе не хватало внимания? – вполне серьезно спросил Феггаттурис.

– Может быть, и не хватало, – Таурриммас вздохнул и посмотрел на усыпанное звездами небо. – Когда я смотрю на небо…

Ответ оказался совсем не тот, что ожидал услышать Феггаттурис. Он-то думал, что плотогон либо примется оправдываться, заявлять, что его оклеветали, а то еще и попытается свалить всю вину на своего помощника, либо станет превозносить свое мужество, что, в свете последних событий, было бы вполне уместно. А вместо этого Таурриммас начал перед ним исповедоваться. Вот уж чего никак нельзя было ожидать.

– На море смотри, – резко, почти грубо перебил его Феггаттурис. – Прозеваешь плоскоглазых – прибью!

Таурриммас уткнулся лицом в бинокль.

Феггаттурис вовсе не хотел обидеть Таурриммаса. Он просто не желал слушать его исповедь. И грехи никому отпускать не собирался. Каждый должен жить со своими скелетами в надстройке. Не нравится – собери их, все кости переломай и выброси за борт. Вот только помощи при этом ни у кого просить не следует. Иначе взамен одного своего скелета получишь пару-тройку чужих.

Но оставался еще вопрос, который Феггаттурис непременно хотел задать Таурриммасу.

– И все же, Таур, как случилось, что ты убил плоскоглазого?

– Так и получилось, – обиженно буркнул Таурриммас.

Феггаттурис улыбнулся. Если бы Таурриммас не хотел продолжать разговор, он мог бы вообще не отвечать на заданный ему вопрос. Или вместо ответа послать Феггаттуриса куда подальше… Хотя для этого у него, пожалуй что, кишка тонка.

– Ты с самого начала собирался это сделать?.. Я имею в виду, готов ли ты был мысленно к такому варианту разрешения конфликта.

Сказал – и сам удивился: во как завернул!

Таурриммас теперь уже только делал вид, что смотрит в бинокль. Перед глазами у него стояла та сцена, о которой говорил Феггаттурис. Причем не с одним и даже не двумя, а сразу с тремя альтернативными вариантами развития событий. Наслаиваясь, перетекая и отчасти перемешиваясь, будто вода трех разных цветов, влитая в один сосуд, они в чем-то противоречили друг другу, но в чем-то и дополняли. Какой из них был истинным, Таурриммас и сам не мог сказать с уверенностью – все три казались ему одинаково нереальными.

– Нет… – едва заметно качнул головой Таурриммас. – Пожалуй, что нет… Хотя… – он опустил бинокль и наклонил голову к плечу. – Мне казалось, я неплохо знаю плоскоглазых. Я был почти уверен в том, что они не станут спорить, даже когда обнаружат, что часть кожи порченая…

– Значительная часть, – уточнил Раф.

– Ну и что, – дернул плечом Таурриммас. – Ты когда-нибудь видел на плоскоглазом одежду?

– Нет.

– Так зачем им кожа?

– Откуда мне знать? – удивленно пожал плечами Раф.

– Поэтому ты и решил всучить им гниль? – спросил Феггаттурис.

– Я же вам говорю, – устало повторил Таурриммас. – Я был уверен, что они заберут весь товар и даже не станут его рассматривать… Так поначалу и было.

– Вначале ты подсунул им тюки с хорошей кожей.

– Ну, да…

– Ты с самого начала решил обмануть плоскоглазых.

– Конечно.

– Так в чем тогда суть твоего оправдания? – недоуменно развел руками Феггаттурис.

– А я разве оправдываюсь? – в не меньшей степени удивился Таурриммас. – Я просто рассказываю, как все было… Я не собирался драться с плоскоглазыми, потому что был уверен, обмен пройдет спокойно, без каких-либо проблем… Так всегда было.

– Всегда? Так ты не в первый раз впаривал плоскоглазым гнилую кожу?

– Бывало, – признался Таурриммас. – Только не в таких количествах. Обычно я на десяток хороших тюков накидывал один-два тюка плесневелой кожи… Я знаю плоскоглазых. Они не глупее нас. Считать умеют… Да и вообще… – Таурриммас глубокомысленно покрутил в воздухе пальцем. – Вот я и решил, раз они не протестуют, значит, им все равно, какую кожу брать, добротную или гнилую.

– А тебе не приходило в голову, что плоскоглазые просто не хотели устраивать склоку из-за такой ерунды, как тюк гнилой кожи? – спросил Раф.

– Они даже могли думать, что ты сам не знал о том, что кожа некачественная, – продолжил мысль Рафа Феггаттурис. – Вот и деликатничали, щадили твое самолюбие.

– Об этом я не думал, – честно признался Таурриммас. – Плоскоглазые, они ведь… – Таурриммас запнулся, постучал пальцами по крыше, на которой сидел. – Они ведь, хотя и не глупее нас с вами, а все равно не люди… Не люди – понимаете?..

– Поэтому к ним трудно относиться по-человечески, – закончил Феггаттурис.

– Верно, – кивнул Таурриммас.

– И они к нам относятся точно так же – стараются не замечать. – Феггаттурис энергично почесал затылок. – Старались. До тех пор, пока мы сами не нарвались.

– Рано или поздно, это все равно случилось бы, – сказал Раф. – На месте Таурриммаса мог оказаться кто угодно.

– Ну, нет… – начал было Феггаттурис.

– Не «нет», а «точно», – перебил его Раф. – Мы живем бок о бок с плоскоглазыми и при этом почти ничего не знаем друг о друге. Просто стараемся не замечать. Делаем вид, что другая раса здесь временно, потому что себя считаем хозяевами Мелководья. На чем основана эта уверенность? – Раф развел руками. – Только на том, что мы ничего не знаем друг о друге и знать не хотим. Мы слишком разные для того, чтобы стремиться к взаимопониманию. Между нами пропасть, которую не перепрыгнуть с разбегу. А на то, чтобы строить мост, у нас, как, судя по всему, и у плоскоглазых, нет ни времени, ни желания. Как только плоскоглазым показалось, что мы можем создать для них проблему, они, не колеблясь, решили просто уничтожить нас как вид. Вот и весь путь к взаимопониманию. Им нужен был только повод, – Раф щелкнул пальцами. – Все равно какой. Не Таурриммас, так кто-нибудь другой дал бы им его. Даже если бы мы с самого начала понимали, что может произойти, и проявляли в отношениях с плоскоглазыми сврехделикатность и сверхосторожность.

– Почему же, в таком случае, они торговали с нами? – спросил Феггаттурис.

– По-видимому, таким образом они изучали нас. Быть может, даже пытались приспособиться к нашему образу жизни. До тех пор, пока не поняли, что он им не соответствуют. Или они ему… В общем, без разницы. Мы не смогли нащупать точку контакта.

– А я просто разозлился, когда плоскоглазые принялись стаскивать корзины с углем с моего плота, – совершенно не к месту вставил Таурриммас. – Так разозлился, что уже сам не понимал, что делаю.