Вскоре скончавшийся свекор принцессы де Ламбаль напрасно тяжело переживал тот факт, что невестка не получила достойного погребения в его родовой усыпальнице. В разгар революции склеп был осквернен восставшей чернью, а останки десяти членов семьи герцога де Пантьевр разбросаны в его окрестностях.

В перечне вещей, найденных в одежде принцессы, было указано золотое кольцо с поворотным голубым камнем, под которым находился локон седых волос, связанных так называемым «узлом любви»[73]. Над ним была выгравирована надпись: «Они поседели от несчастий». Именно после получения от королевы этого кольца находившаяся на лечении на водах в Экс-ла-Шапель принцесса де Ламбаль приняла роковое решение вернуться в Париж, навстречу своей смерти.

Будни Тампля

Пленники Тампля уже не думали о побеге, они вели совершенно упорядоченный образ жизни. Король занимался с сыном географией и французским языком, заставляя его выучивать назубок тирады из трагедий Расина и Корнеля. Королева и Мадам Элизабет учили мадам Руаяль рукоделию. Их очень хорошо кормили, разрешали заказывать поставщикам модную одежду. Но они были совершенно изолированы от того, что происходило за стенами Тампля, им передавали газеты только тогда, когда они содержали оскорбительные для них статьи… Тем не менее, через слуг поначалу удавалось поддерживать кое-какую связь с внешним миром. Король посвящал все свободное время чтению, библиотека Тампля была чрезвычайно богатой, и он будто бы прочитал за 5 месяцев 250 томов.

Тем временем прошли выборы, которые привели к власти более радикально настроенный Конвент. На первом заседании 21 сентября первым актом стало уничтожение монархии. Пленники Тампля с виду приняли это сообщение довольно спокойно, но несколькими днями позднее пришла новость об отступлении австрийско-прусских войск. Командующий решил не испытывать судьбу ввиду наступления зимы, и за этим последовал ряд побед французской армии. Королевская семья ощутила себя полностью покинутой. Если раньше Людовика еще рассматривали как заложника, которого надлежало беречь как зеницу ока, то теперь, когда в ноябре была завоевана нынешняя Бельгия, а Савойя присоединена к Франции, он потерял всякую ценность. Это сразу же отразилось на отношении к пленникам: у них отобрали бумагу, чернила, перья и карандаши, все режущие и колющие предметы, включая иголки для рукоделия. Связь с внешним миром прервалась… В башне было холодно и сыро, узники часто болели.

В создавшейся ситуации голоса, призывавшие к смерти короля, звучали все громче. Но для придания его казни законности было решено провести судебный процесс. Основанием послужили документы, изъятые из потайного железного шкафа во время штурма дворца Тюильри. Бумаги свидетельствовали о связях монарха с различными деятелями революции, чьи услуги он оплачивал. Робеспьер громогласно заявил на заседании Конвента:

— Людовик должен умерть, чтобы здравствовало отечество!

15 декабря короля отделили от его семьи. Формально это было соблюдением закона, согласно которому обвиняемый в ходе судебного процесса должен быть изолирован. Мария-Антуанетта перепугалась, ибо она теперь осталась без опоры. Когда-то Людовик раздражал ее своей неловкостью, медлительностью, тогда как ей пели дифирамбы о ее несравненных красоте, уме и прочих качествах. Теперь королева оценила его основательность, рассудительность, бесконечное терпение и способность держать удар в ответ на оскорбления и полное лишение власти. Ныне Людовик жил в полном соответствии с библейскими заветами, и у Марии-Антуанетты, по свидетельству ее дочери, также проснулся интерес к душеспасительному чтению.

Конец помазанника Божия

Для проведения суда Конвент учредил Чрезвычайный трибунал, куда короля вызывали два раза, 11 и 26 декабря. Король отрицал все предъявленные ему обвинения и не старался защищаться, осознавая всю бесполезность этого. Перед вторым вызовом в суд он составил завещание. Трибунал признал его поведение предательством и почти единогласно вынес вердикт «виновен». Но мнения членов Конвента разделились относительно того, какое наказание присудить ему. Ввиду сложного международного положения изгнание не представлялось возможным. Часть членов, в основном жирондисты, высказывались за тюремное заключение вплоть до возвращения мира. Поступило было предложение провести всенародное голосование, но это потребовало бы сложной организации этого процесса, так что идея была отвергнута.

Было проведено голосование в Конвенте, с тщательным подсчетом каждого голоса. Луи Капет был приговорен к смертной казни незначительным большинством. Для большего драматизма считалось, что решающий голос подал герцог Орлеанский, двоюродный брат короля, и монархисты хором проклинали низость его падения. 20 января 1793 года Людовику сообщили о вынесенном решении. Король попросил три дня отсрочки, но ему отказали, ибо казнь была назначена уже на следующий день. Людовику разрешили встретиться со священником по его выбору и свидеться с семьей. На следующий день в полдевятого утра короля увезли. В отличие от обычных преступников, его в сопровождении аббата повезли к месту казни в приличной карете. Улицы были полны народу. Существует предание, что роялисты во главе с отчаянным бароном де Бацем хотели похитить короля по дороге к площади Революции, но не смогли пробиться через толпы народа и вооруженной охраны. В течение всего пути король смиренно читал молитвы. У подножья эшафота ему хотели связать руки, но он запротестовал, сочтя это унижением. Людовик уступил только тогда, когда аббат де Фирмон привел ему пример Христа. В последнюю минуту король закричал зычным голосом:

— Я умираю невиновным в тех преступлениях, которые мне вменяют. Я прощаю виновников моей смерти, — грохот барабанов заглушил его слова.

В десять часов утра в Тампле подали завтрак, к которому никто из заключенных не притронулся. В 10.22 раздался мощный пушечный залп и крики:

— Да здравствует Республика!

Женщины зарыдали, но, когда немного успокоились, по легенде, все три принцессы опустились на колени перед восьмилетним дофином Луи-Шарлем, назвав его Людовиком ХVII. С тех пор женщины всегда пропускали его вперед, и за столом мальчика всегда обслуживали первым.

Одной из последних просьб Людовика к Конвенту была следующая: «Я хотел бы, чтобы Национальный конвент тотчас же занялся судьбой моей семьи и позволил ей свободно и надлежащим образом уехать туда, куда сочтет подобающим». На это он получил весьма неопределенный ответ: «Французская нация, столь же великая в ее благорасположении, как и в ее суровом правосудии, позаботится о его семье и обеспечит ей надлежащую судьбу». Конвент добился своего: символ ненавистной монархии был уничтожен, и теперь борьба с королями была перенесена за границы Франции. 1 февраля была объявлена война Великобритании и Голландии, в начале марта — Испании. В создавшихся