условиях семью казненного короля вновь стали считать выгодной обменной монетой и даже стали относиться к ней с большим вниманием.

Вдова Капет

С тех пор как ее разлучили с мужем, Мария-Антуанетта сильно изменилась. Постоянное нервное напряжение заставило ее исхудать до неузнаваемости, она почти ничего не ела и погрузилась в состояние полного оцепенения. Такое состояние обеспокоило Мадам Элизабет и дочь королевы. Вскоре в башне появился муниципальный чиновник, настроенный довольно сочувственно, который официально сообщил о смерти Людовика ХVI и посоветовал ей беречь себя для сохранения семьи. Заливаясь слезами, королева попросила предоставить семье возможность обзавестись траурной одеждой. Чиновник охотно составил список, а королева назвала ему данные портнихи, которая знала ее размеры. Чиновник заметил, как плохо выглядят заключенные, и разрешил организовать прогулки. Поскольку королева не хотела гулять в саду, где на нее градом сыпались оскорбления, было решено разрешить прогулки на площадке на вершине башни.

Королеве был предоставлен полный комплект траурной одежды («манто из черной тафты, черные косынка и юбка, пара перчаток из черного шелка, две пары кожаных перчаток, две головные повязки из черной тафты, платья и туфли»), причем были даже разрешены примерки под бдительным оком охранников. Обзаведясь траурными одеждами, королева пожелала, чтобы с нее был написан портрет. Для этого привлекли польского художника Кухарского, который уже написал с нее портрет, правда, незаконченный, во дворце Тюильри.

Среди охранников королевы появляется человек по фамилии Тулан, которого она отныне называла не иначе как «верный». Этот человек претерпел странную метаморфозу — убежденный республиканец, участвовавший в штурме Тюильри, проникся глубоким состраданием к судьбе Марии-Антуанетты и решил помогать ей. Для начала он передал ей копию завещания короля, где, в частности, были такие строки:

«Я поручаю моих детей моей жене; я никогда не сомневался в ее материнской нежности к ним; я поручаю ей прежде всего воспитать из них хороших христиан и честных людей, убедить их рассматривать величия этого света (если им доведется испытать их) как блага опасные и тленные».

Далее он вернул королеве серебряный перстень-печатку, обручальное кольцо и прядь волос Людовика. Король вручил их в утро казни муниципальному чиновнику для передачи сыну и жене. Тот счел их носителями тайного кода, моментально конфисковал и поместил в опечатанный шкаф на первом этаже. Тулан взломал шкаф, выдал это за кражу и вручил предметы королеве.

Тотчас же возобновилась активная переписка с окружающим миром. Немедленно возник план побега королевы, который, при всей его авантюрности, представлялся не таким уж невозможным. Заключенных на постоянной основе обслуживали две супружеские пары, Тизон и Симон. Остальная охрана выполняла свои обязанности, сменяясь через каждые сорок восемь часов. Мария-Антуанетта направила Тулана к одному из своих верных сторонников, оставшемуся в Париже шевалье де Жарже, с запиской:

«Вы можете доверять сему человеку, каковой будет говорить с вами от моего имени и передаст вам сию записку. Его чувства мне известны: в течение пяти месяцев они не изменились».

Для подтверждения надежности этого человека Жарже потребовал устроить ему свидание с королевой. Это оказалось не так уж сложно: за небольшое вознаграждение служитель, который каждый вечер приходил зажигать фонари во дворе Тампля (хорошее освещение должно было предотвратить побег), согласился ссудить на время свою одежду и приспособления якобы для любопытного, желавшего посмотреть Тампль.

Планировалось устроить побег следующим образом. Шпионившая чета Тизон будет выведена из строя при помощи снотворного. Взрослые женщины переоденутся в костюмы муниципальных охранников и выйдут в час пересменки вместе с лояльно настроенным патрулем. Мадам Руаяль переоденут в сына фонарщика, который часто сопровождал своего отца. Короля-ребенка вывезут в тележке с грязным бельем. На трех неприметных экипажах беглецов доставят в Дьепп, откуда они отплывут в Англию. Некий Лепитр за большую взятку пообещал изготовить фальшивые паспорта.

Побег намечался на 8 марта, но не состоялся, похоже, ввиду отсутствия необходимых денежных средств. К тому же, почуяв неладное, власти ужесточили режим; вывести из Тампля четырех человек уже не представлялось возможным, а бежать одной королева отказалась. Но в ней проснулась былая энергия, и она была полна новых планов по обеспечению своего освобождения. Шевалье де Жарже, который давно с риском для жизни скрывался в Париже, решил наконец-то эмигрировать, и она дала ему два поручения.

Тут следует упомянуть, что, как только брат короля, граф Прованский, узнал о смерти Людовика ХVI, он немедленно признал своего племянника королем Франции, а себя назначил регентом при нем. Неизвестно, знала ли об этом Мария-Антуанетта, ибо подобные новости о деятельности королевского двора в изгнании распространялись в Париже подпольно. В любом случае она была вынуждена примириться с этим поступком деверя, воспользовавшись им, чтобы обременить его обязательствами в отношении себя. Де Жарже должен был передать графу Прованскому перстень-печатку, а графу д’Артуа — обручальное кольцо покойного Людовика. В прилагаемых письмах три женщины заверяли братьев короля в своей неизменной любви и привязанности.

Другое поручение шевалье было чисто личным.

«Когда вы будете в безопасном месте, я очень хотела бы, чтобы вы могли дать знать обо мне моему большому другу, который навестил меня в прошлом году; я не знаю, где он пребывает, я не осмеливаюсь писать, но вот оттиск моего девиза. Отсылая его, сообщите, что особа, которой он принадлежит, чувствует, что сей девиз никогда не был для нее более насущным».

Королева сделала на воске оттиск печати перстня, который заказала с изображением герба фон Ферзена. По-видимому, исполнитель был не очень искушен в вопросах геральдики и здорово исказил требуемое изображение. Центральной деталью герба Ферзена была летучая рыба с кольцом во рту. Камнерез же изобразил голубя с распростертыми крыльями. Но он с точностью вырезал девиз «Tutto a te mi guida»[74]. Он указывал на проблеск надежды, но в сложившихся драматичных обстоятельствах от этого изречения щемило сердце. К сожалению, кусочек бумаги, который тщательно прятали при вывозе из Франции, не сохранил оттиск, поскольку воск растаял от тепла. Письмо попало к фон Ферзену лишь в конце следующего года, когда Мария-Антуанетта уже была мертва. Последнее письмо королевы фон Ферзену было написано на небольшом кусочке картона, ибо бумагу у нее отобрали. Оно гласило: «Мое сердце