— Но к чему такие сложности?

— Откуда мне знать? У вашего Крайновски, к примеру, может быть особое задание. Что-нибудь очень секретное. И Веллер ему помогает. Потому он и посадил его рядом. Одно ясно — Веллер боится Копья. И, сдается мне, он встречался с вами, то есть с вашим двойником, не только в тени на мосту. Было что-то еще, о чем он пока молчит.

Когда на следующее утро Ротманн подходил к дверям гестапо, ему навстречу вышел Крайновски.

— Хайль Гитлер!

— Да, да. Вот что, Отто, — оберштурмбаннфюрер остановился, надевая перчатки и поеживаясь от пронизывающего ветра, — у вас ведь есть в этом городе знакомые среди моряков?

Ротманн секунду подумал и, решив не упоминать о своем соседе по этажу, отставном моряке, сказал:

— Нет. Я здесь всего несколько месяцев и по службе никак с ними не пересекался. Особая каста. Не очень-то жалуют нашего брата эсэсовца.

— Плохо. Знакомства сотруднику тайной полиции надо иметь не только по службе.

Крайновски направился к ожидавшему его у распахнутой дверцы автомобиля шоферу.

Эрнст Крайновски был очень хорошим солдатом. Он вступил в армию в 1912 году и к августу четырнадцатого стал уже вполне опытным гефрайтером саперной роты. В первые годы войны он был дважды легко ранен, поправился, после чего в шестнадцатом прошел всю верденскую мясорубку с первого и до последнего дня. Двадцать миллионов снарядов, за несколько месяцев превративших леса и поля под Верденом в мертвую пустыню, присыпанную щепой и удобренную десятками тысяч разорванных трупов, не решили ровным счетом ничего. Единственным итогом этого побоища стал изданный на следующий день после его окончания приказ Людендорфа о формировании в каждой армии западного фронта штурмовых отрядов. В начале ноября Крайновски был зачислен в одну из таких частей.

Сменив свой картонный, зачехленный в холстину пикел-хауб на не виданную ранее тяжелую стальную каску, он стал частью элиты германской армии. Позднее он часто вспоминал сумасшедшие штурмы вражеских позиций, в которых принимал участие, и всё более удивлялся тому, что остался тогда жив.

Немалое удивление вызывали первые массовые атаки немецких штурмовых батальонов и у противника. Не успевал еще развеяться дым и осесть пыль после артиллерийского шквала, как из этой мглы прямо перед окопами изумленных англичан или французов появлялись странные существа. Он бежали молча, пригнувшись к земле. В обеих руках у них были гранаты с длинными деревянными рукоятками, и казалось, что руки этих существ, похожих на стадо горилл, волочатся по земле. Их лица и большие стальные шлемы с маленькими рожками были вымазаны землей. На них не было поясных ремней и подсумков, а часто не было видно и карабинов. Только странные холщовые мешки свисали спереди, сзади и по бокам. Из этих мешков торчали рукоятки гранат, применявшихся тогда во всех армиях мира только при обороне.

Достигая окопов, атакующие забрасывали их своими «колотушками» и бежали дальше. Следом за штурмовиками шла обычная пехота. Иногда она отставала, и эти измазанные грязью дьяволы вступали в рукопашную схватку прямо во вражеских траншеях и блиндажах. Они врывались туда с зажатыми в зубах или привязанными к голени ножами, которыми дрались, израсходовав весь запас гранат и сбросив пустые мешки. По пути они вырывали из рук убитых винтовки и работали ими как дубинами. Эпоха густых атакующих цепей, развернутых знамен и барабанного боя окончательно уходила в прошлое.

С помощью таких тактических нововведений немецкое верховное командование надеялось переломить ход войны на западе. Всем уже осточертело это сидение в окопах. И первое время сдвиги действительно были.

Летом 1917 года Крайновски, ставшего к тому времени унтер-офицером, перевели в другую дивизию. Опытных штурмовиков часто командировали в те части, где еще предстояло создать подобное подразделение. Когда он подходил к штабу полка, его окликнул лейтенант:

— Вы как одеты, фельдфебель? Что это за вид?

Вокруг столпилось десятка полтора солдат и унтер-офицеров. Дивизия уже несколько месяцев находилась в резерве, и все выглядели по-тыловому: идиотские кожаные шлемы с начищенными шипами на макушке, надраенные сапоги, тесные кители и довольные осклабившиеся лица. Перед ними же стоял солдат в большой облупленной каске, раскрашенной в не виданный доселе рисунок из разноцветных многоугольников. Вместо сапог на нем были ботинки непонятного цвета, обмотки и кожаные наколенники. Под коленом правой ноги был примотан короткий нож. Вместо кителя — свободная блуза без карманов, со спрятанными под клапан пуговицами Вместо стандартных подсумков для карабинных обойм, которые должны были находиться на его поясном ремне, на шее фельдфебеля висел холщовый бандольер с десятком кармашков. Концы бандольера были пристегнуты к ремню, а рядом с ними в петлях из тонких ремешков висели две гранаты-колотушки.

— Я из штурмового батальона 17-й дивизии, господин лейтенант. Вот мои документы.

Лейтенант поморщился. Он был наслышан об этих «штосе-труппен» и очень не хотел, чтобы в расположении его роты разгуливали унтер-офицеры, которым позволили иметь свои собственные взгляды на тактику современного боя. Однако он ничего не сказал. Слава этих отрядов уже стала общеизвестной. С лиц постепенно сошли ухмылки, и все расступились.

Крайновски участвовал еще во многих сражениях. Но пришел восемнадцатый год. К марту 300 тысяч американцев, которым только предстояло научиться воевать, влились в окопы своих союзников на Западном фронте. Еще три миллиона ожидали своей отправки на той стороне океана. Это было началом конца. «Битва кайзера за справедливость» близилась к неизбежному и печальному финалу.

Летом 1919 года Эрнст Крайновски с Железными крестами обоих классов на старом кителе болтался по улицам Мюнхена в поисках работы. В маленькой послевоенной армии ему места не нашлось, а идти в «Черный рейхсвер» не хотелось. В эти дни он стал частым посетителем толкучек, постепенно втягиваясь в мелкие махинации и аферы. Однако генерал Ганс фон Сект, уже приступивший к выковыванию нового германского меча, прекрасно понимал, что не запрещенные ныне танки и самолеты явятся основой будущей великой армии. Ее стержнем всегда были и будут люди.

Не имея возможности пропустить через десять своих дивизий сотни тысяч шатающихся по городам мужчин, он стал привлекать многих из них в ряды полиции, на которую никак не ограничения не распространялись. Там фон Сект создавал командирский резерв для будущих армейских батальонов, полков и корпусов.

В начале 1920 года Крайновски был принят в состав баварской полиции в чине обервахтмайстера. Это, впрочем, не мешало ему посещать в свободное от работы время мюнхенские толкучки и якшаться с дельцами черного рынка. Жизнь помаленьку налаживалась. Однако судьба подталкивала тридцатитрехлетнего Эрнста к чему-то более великому и поставила его однажды в числе ста полицейских на мостовой Резиденцштрассе. В тот день была пятая годовщина провозглашения Веймарской республики — 9 ноября 1923 года.

Стрелки часов приближались к двенадцати пополудни, когда в дальнем конце улицы появилась толпа людей. Их было много. Они занимали всю проезжую часть и тротуары, так что несколько шедших навстречу прохожих вынуждены были прижаться к стенам домов или скользнуть в подъезды. В первых рядах приближающейся толпы колыхалось два флага. Один из них был красным, с жирной черной свастикой в большом белом круге.