Что бы там ни было, Рэйчел наверняка нашла какие-то улики, когда украла документы у Пьерпонта. Бедная девочка, она совершила смертельную ошибку, когда предложила Уилкоксу сделку. Она не догадывалась, с кем связалась. — Он вдруг резко обернулся к ней. — Но ты была в курсе.

— Ты с ума сошел! — повторила Аманда, еще сильнее стиснув руки.

— Да неужели? Ты все знала еще в тот день, как я пришел сюда поговорить с племянником. Именно потому ты так точно указала мне время, когда Уилкокс встретился с Баярдом. Но ведь он не сразу отвез его домой?

— Она была шлюхой, — внезапно ответила Аманда. Хриплый голос с трудом повиновался ей. — Шлюхой и изменницей.

Странный блеск заиграл в неестественных, нечеловеческих глазах брата.

— Значит, это дает Уилкоксу право поступить с ней так, как он поступил? А при чем тут тогда горничная, Мэри Грант? Или это тоже можно, поскольку она просто служанка, да еще не слишком честная?

Слова его падали в пустоту. Аманда не желала нарушать молчание. Снаружи послышалось приглушенное цоканье копыт, чуть ближе — звон ведра и хихиканье какой-то горничной.

В конце концов заговорил Себастьян. Гнев в его голосе сменился тревогой.

— Уилкокс почувствовал вкус к подобным извращениям, Аманда. Ты что, не понимаешь? И он не откажется от этого. Он будет продолжать. И однажды его поймают.

— Надеюсь, тебя повесят раньше!

На его лице вдруг появилась недоуменная задумчивость.

— Всегда знал, что ты меня недолюбливаешь, — сказал он, помолчав. — Но до сих пор не понимаю, почему ты так меня ненавидишь?

— А за что мне тебя любить? — прошипела она, чуть ли не плюясь словами. — Ты, виконт Девлин, драгоценный сынок. Наследник всего! Всего, что должно было быть моим! — Она ударила себя кулаком в грудь. — Моим. Я — старший ребенок моего отца. А ты… — Она вовремя осеклась, стиснув зубы.

— Не я изобретал закон о праве первородства мужчин, — спокойно ответил он, недоуменно нахмурившись и глядя в ее лицо, — хотя и выигрываю от него.

Она в смятении смотрела, как на его губах появилась странная улыбка, а затем угасла.

— Забавно, но первой моей мыслью, когда головоломка сложилась, было прибежать сюда поскорее и предупредить тебя. Рассказать о том, во что превратился человек, за которого ты вышла замуж. И лишь вспомнив, что ты рассказывала мне, будто Баярд отключился до девяти, когда полиция да и все остальные считали, что убийство произошло между пятью и восьмью, я догадался, что ты знаешь правду. — Он хрипло выдохнул. — Я не полезу в петлю ради тебя, Аманда. И не позволю чокнутому ублюдку, твоему мужу, продолжать резать женщин.

— У тебя нет доказательств, — сказала она, когда он пошел к дверям.

Он остановился, кинул на нее взгляд через плечо.

— Я найду что-нибудь. — Он скривился в жесткой улыбке, куда более жестокой и недоброй, чем в прошлый раз. — Даже если мне придется эти доказательства подделать.

Выйдя из ограды церкви Сент-Мэтью, сэр Генри Лавджой увидел, что улицы Вестминстера пусты. С надеждой вглядываясь во мглу, он поднял ворот в попытке уберечься от промозглого холода и пожалел, что не велел кучеру дождаться его.

Он думал о Рэйчел Йорк, которая пришла сюда одна, в такую же темную ночь. Каким же надо было обладать мужеством — или горячей убежденностью, а может, и тем и другим! Но все же он пока не нашел в этом деле причин ни для первого, ни для второго.

Преподобный Макдермот был потрясен, узнав, что такая женщина имела ключ от церкви, и понять не мог, как она сумела его заполучить. Но все-таки он у нее был, и она использовала его для встречи с графом Гендоном в десять вечера, как и говорил Гендон. Именно потому Джем Каммингс видел две пары следов — первая принадлежали убийце Рэйчел Йорк, а вторую оставил позже Гендон.

Лавджой знал, что опасно принимать факт за истину просто потому, что он на первый взгляд очевиден. Это слишком частая ошибка, и, допустив ее, они всю неделю гонялись за невинным человеком.

Послышался грохот каретных колес по булыжнику. Лавджой резко повернул голову как раз в тот момент, когда из тьмы появились темная костлявая лошадь и карета. Раздался крик, и кучер остановил карету.

Ближняя к Лавджою дверь распахнулась.

— Сэр Генри, вот вы где! — В проеме появился Эдуард Мэйтланд. — Я надеялся перехватить вас до того, как вы уйдете из церкви. У нас сведения, что виконт Девлин остановился в гостинице близ Тотхилл-филдс. В «Розе и короне». Я отправил туда парней, но, думаю, вам самим захочется присутствовать при аресте.

Лавджой забрался в темную карету.

— В деле появились новые факты, — сообщил он, когда карета рывком тронулась с места. И быстро пересказал констеблю все, что узнал после встреч с церковным сторожем и преподобным Макдермотом. — Выходит, — подытожил он, закутываясь в плащ, — что, скорее всего, Рэйчел Йорк была убита не в восемь, а в десять. И поскольку мы знаем, что лорд Девлин прибыл в клуб незадолго до девяти, то ему явно не хватило бы времени убить девушку в Вестминстере, бегом вернуться домой на Брук-стрит, переодеться и появиться на Сент-Джеймс-стрит.

Раскачивающийся фонарь бросал случайные отблески света на упрямое лицо констебля.

— Если мы не знаем, как ему удалось совершить преступление, это не значит, что с него можно снять обвинение, — сказал Мэйтланд. — Кроме того, вы забываете, что он сделал с констеблем Симплотом.

Лавджой придержал при себе то, что намеревался сказать, он и правда забыл о Симплоте.

— Как он?

— Все еще в лихорадке. Думали, прошлой ночи не переживет. Просто чудо, что он до сих пор жив.

Лавджой кивнул. Его мысли снова вернулись к тому, что произошло в среду на Брук-стрит. В этом деле был один момент, который хотелось тщательно обдумать.

Зачем привилегированному молодому человеку из влиятельной, богатой семьи пытаться убить констебля, чтобы избежать ареста по обвинению в преступлении, которого он не совершал? Бессмысленно.

Но в отношении ареста молодого виконта, со вздохом вынужден был признаться себе Лавджой, все это значило так же мало, как и ключ, найденный сторожем. Поскольку Лавджой забыл еще о Чарльзе, лорде Джарвисе. И для Джарвиса невиновность или виновность Девлина значения не имели. Виконта обвиняли пресса и улицы, и потрясенное население Лондона жаждало, чтобы он предстал перед судом.

Для сына пэра королевства уйти от обвинения в убийстве — дело плевое, и было так всегда. Но теперь, когда король объявлен безумным и принц того и гляди станет регентом, ситуация обострилась. И Джарвис яснее ясного дал понять, что стоит на кону: либо Девлин до завтрашней церемонии будет пойман, либо Лавджой вылетит из своего кабинета на Куин-сквер.

«Жизнь полна страшных вещей», — часто говорил Кэт Болейн отец. Например, приближающегося маршевого топота солдат и петли на фоне утреннего туманного неба. Или черного дула пистолета в руке ухмыляющегося мужчины.