Тот щелкнул кнутом, лошади рванули с места, карету дернуло вперед так, что фонари по ее углам закачались. Горничная сжалась в углу кареты, закрыла лицо фартуком и завыла.

— Перестань скулить, — сказал Себастьян где-то после двенадцатого стона.

— Она испугана, — вступилась мисс Джарвис. Себастьян переключил внимание на высокую женщину, которая, выпрямив спину, сидела рядом с ним.

— А вы — нет?

Она посмотрела прямо на него. В качающемся свете фонарей он увидел ужас в ее глазах.

— Конечно, мне страшно.

— Тогда, должен признаться, вы великолепно держите себя в руках.

— Не вижу смысла в истерике.

Она быстро потерла руки, пытаясь согреться. Жаровня медленно нагревала внутренность кареты, но сырой холод затуманивал стекло, а ее тонкое муслиновое платье не было предназначено для такой погоды.

Себастьян взял лежащий рядом с ним плащ на меху и протянул ей.

— Вы же понимаете, что я не причиню вам зла.

Поколебавшись, она взяла плащ, завернулась в него и вежливо прошептала:

— Спасибо.

— Вы знаете, кто я? — спросил он.

Душераздирающий вопль с переднего сиденья заставил его резко обернуться к Элис.

— Матерь Божья! — выкрикивала она, отбросив фартук и дико глядя на обоих. — Он же нас изнасилует! Изнасилует, отрежет головы и кишки выпустит, как язычник на своем нечестивом алтаре! — Она внезапно оцепенела, уперлась кулаками в плюшевую обивку сиденья и истерически захохотала.

Подавшись вперед, мисс Джарвис уверенно отвесила Элис оплеуху. Та испуганно ахнула, раскрыла глаза, затем зажмурилась, забилась в угол и расплакалась. Мисс Джарвис ласково взяла ее за руку.

— Тихо, тихо, Элис, все будет хорошо. Мы в безопасности. — Затем она обернулась к Себастьяну. — Я знаю, кто вы такой.

Девлин кивнул на всхлипывающую горничную.

— Она, видно, тоже.

Мисс Джарвис перестала на мгновение гладить дрожащую руку горничной своими большими и крепкими ладонями.

— Да вы весельчак, как вижу. Не ожидала.

— А чего вы ожидали? Что я вас изнасилую и брошу как жертвенного агнца на алтарь Зевса?

Элис снова взвизгнула от ужаса.

Мисс Джарвис сурово посмотрела на Себастьяна.

— Тише. Вы опять ее перепугаете.

Себастьян взглянул на сидевшую рядом с ним женщину. Немного за двадцать, темные волосы и ничем не примечательное лицо, если не считать блеска разума и юмора в спокойных серых глазах. Он попытался вспомнить, что слышал о дочери Джарвиса, но мало что пришло на память.

— Почему вы настояли на том, чтобы взять Элис? — спросила она чуть погодя.

Он выглянул в окно. Сейчас они приближались к Уайтхоллу. Звенела сбруя, цокот копыт странным эхом отдавался в тяжелом тумане. Вскоре вокруг них сомкнутся узкие улочки старого Вестминстера. Там будет легко оторваться от нежелательных спасителей и добраться до гостиницы «Три пера», с хозяином которой он собирался поболтать.

— Благие небеса, — воскликнула мисс Джарвис, расширив глаза, когда карета умерила ход на повороте. — Так вот зачем? Чтобы спасти мою репутацию от злых языков? Вы и правда думаете, что это поможет?

Себастьян открыл дверь.

— Могу только надеяться, — сказал он и исчез в туманной ночи.

Он быстро нашел «Три пера». Гостиница оказалась неожиданно изящным зданием, расположенным в тупике Бартон-стрит. После некоторого настоятельного убеждения — не слишком деликатного, поскольку Себастьян устал, — хозяин признался, что Хью Гордон и некая незнакомая леди под густой вуалью действительно провели ночь прошлого вторника в лучшей комнате гостиницы.

Но «Три пера» были людной гостиницей, так что хозяин не мог знать, оставался ли актер со своей дамой на месте всю ночь. А Бартон-стрит находилась как раз за углом Грейт-Питер-стрит и старинной церкви Сент Мэтью.

Покинув Вестминстер, виконт поймал карету до Тауэр-хилл.

— А, вот и ты, — сказал Пол Гибсон, когда через час Себастьян постучал к нему в двери. — Значит, Том тебя нашел?

— Нет. — Себастьян быстро запер за собой дверь, чтобы в дом не проник холод приближающейся ночи. — Я не видел мальчишку с утра. А что? Ты что-то обнаружил?

— Не так много, как хотелось бы. — Врач прошел по узкому коридорчику в гостиную и налил другу нагретого вина из бутылки, стоявшей у камина. — Видок у тебя — краше некуда.

Усевшись в одно из кресел у огня, Себастьян схватил кружку обеими руками.

— Так все говорят. — Он хлебнул горячий напиток, затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Чувствую себя так, словно меня сто лет гоняли по Лондону взад-вперед.

Гибсон усмехнулся.

— Вероятно, поэтому Том тебя и не нашел.

Он налил вина и себе и пошел взять другой стул.

— Я разыскал женщину, которая обмывала тело Рэйчел Йорк. Старую каргу с лошадиным лицом по имени Молли О'Хара.

Себастьян приподнял голову и открыл глаза.

— И?

— У Рэйчел Йорк в руке был зажат брелок от мужских карманных часов. Правда, наша милая Молли успела продать безделушку. Она мало что вспомнила, только то, что шарнир был сломан.

— Рэйчел, наверное, сорвала его с сюртука убийцы, когда он напал на нее.

— Да, я тоже так думаю. Ювелир, которому Молли его отнесла, под предлогом этой поломки долго с ней торговался. — Доктор достал из кармана листок. — Мистер Сол Левитц. Грейс-Черч-стрит.

— Ты к нему ходил?

— Да. Хотя, боюсь, мне не слишком повезло.

— Дай догадаюсь. Он сказал тебе, что продал брелок всего за пятнадцать минут до твоего прихода.

Гибсон криво усмехнулся.

— Увы. Все, что мне удалось, так это выбить из него примерное описание безделушки. — Развернув бумажку, он разгладил ее на подлокотнике кресла. — Это была скорее печатка с талисманом в виде коринфской колонны из литого золота в восемнадцать карат весом. Кто бы ни напал на Рэйчел Йорк, он явно был из знатных. Или, по крайней мере, из богатых.

Себастьян взял бумажку.

— Ты понимаешь, конечно же, что твой мистер Левитц расплавил брелок сразу же, как только ты вышел из дверей. — Себастьян посмотрел на рисунок. — Щегольская игрушка. Сам Принни несколько месяцев назад ввел моду на эти колонны. Но поскольку у нас только рисунок, то искать смысла нет…

— Согласен.

Встав, Себастьян принялся расхаживать по маленькой комнате.

— Черт побери, — вдруг воскликнул он, стиснув руку и сминая бумажку в маленький шарик. — Я так надеялся, так верил, что смогу проследить жизнь Рэйчел Йорк в последние ее дни и пойму, почему она пошла в ту церковь, пойму, в какие опасные игры она была вовлечена, и догадаюсь, кто ее убил! Не просто узнаю, а сумею доказать. — Он хрипло расхохотался и бросил бумажный комок на соседний столик. — Ну и гордыня!