Идти и в самом деле оказалось недалеко. Следуя за своим провожатым, мушкетеры свернули за угол и очутились на набережной почти напротив «Анны-Марии», судя по всему совершенно уже готовой к отходу. Во всяком случае, никаких телег поблизости Атос не увидел, зато заметил матросов, суетившихся на палубе под мачтами и готовивших к постановке паруса. Зычный голос боцмана Жана, как и прежде, был слышен издалека. Сочась и переливаясь энергетикой вкупе с нецензурщиной, он вспарывал покрывало темноты, задавая ночи свой веселый, неугомонный темп.

Попав под его гипноз, мушкетеры буквально пробежали последние метры, ураганом взлетели по сходням и оказались на палубе шхуны.

— Пассажиры прибыли, сударь! — доложил их провожатый капитану, черным силуэтом высившемуся на юте под кормовым фонарем.

— Вовремя, господа! — отозвался тот, отсалютовав гостям взмахом руки. — Мы отходим через пять минут! Пьер, покажи господам каюту.

Вестовой поклонился, сделал знак мушкетерам следовать за ним и, нырнув в палубную надстройку, загрохотал каблуками по трапу. Двигаясь следом, Атос с Портосом осторожно нащупывали в темноте узкие деревянные ступени, осознавая, что все равно торопятся сверх меры, отчего голова псевдогасконца время от времени чувствительно соприкасается с углами.

К счастью, искомая каюта располагалась в непосредственной близости от трапа, и, спустившись вниз, мушкетеры тотчас же оказались в маленьком, тесном помещении с узенькой койкой. Водрузив на койку своего товарища, они едва успели снять с д'Артаньяна сапоги, шляпу и укрыть его плащом в расчете на нежаркую ночь, как вестовой снова напомнил им про время.

— Идем-идем! — не стал упираться Портос, которому и впрямь не улыбалось отправиться в Англию на пару с д'Артаньяном или добираться до берега вплавь.

Однако, захлопнув дверь каюты, Атос остановил матроса и, сунув руку в карман, вытащил пригоршню золотых монет.

— Послушайте, милейший, — сказал он, отсыпав морячку ровно половину, — наш друг торопится в Англию на встречу со своей возлюбленной. На радостях он, прямо скажем, не рассчитал свои силы и… принял лишнего, но это не наше дело и тем более не ваше. Ваше дело устроить так, чтобы по прибытии в Англию он немедленно отбыл с корабля по назначению. Понятно?

— Понятно, сударь! А где живет его возлюбленная?

— Это, милейший, вы спросите у него самого. Не может быть, чтобы к утру он не оклемался настолько, чтобы не вспомнил этого. Отправить его туда вам средств хватит, а это вот, — Атос подбросил на ладони остаток монет, — премиальные. — Он ссыпал деньги обратно в свой карман. — Которые вы получите по возвращении. Вы ведь умный человек, милейший? — спросил он матроса.

— Разумеется, сударь, — с готовностью ответил тот.

— Вот и мне так же показалось. А умный человек всегда отдаст предпочтение золоту перед сталью. — С этими словами Атос на пару дюймов вытащил шпагу из ножен и тут же уронил ее обратно.

Матрос поклонился в знак полного взаимопонимания и хотел было ответить, но в этот миг сверху прогремел пушечный боцманский голос:

— Одна минута до отхода! На швартовах изготовиться!! Провожающих попрошу покинуть судно!!!

— Время, Атос! Время! — Чернокожий мушкетер вцепился в рукав товарища. — А то как пить дать на ходу прыгать придется! А водичка-то здесь, в Ла-Манше, совсем не того градуса, что у нас на Лимпопо!

— Зато крокодилы не водятся! — усмехнулся Атос, резво взбираясь по трапу.

Взлетев наверх, друзья двумя прыжками одолели палубу, еще одним — сходни и оказались на набережной. Секунду спустя сходни были подняты на палубу, швартовые петли сдернуты с причальных тумб, а вверх, на высокие мачтовые стволы, поползли светлые полотнища парусов.

Поскрипывая рангоутом и такелажем, «Анна-Мария» неторопливо отвалила от набережной и, медленно набирая скорость, устремила свой бушприт в сторону Туманного Альбиона.

Стоя на набережной у причальной стенки, мушкетеры провожали взглядом шхуну, увлекавшую их товарища навстречу любви и счастью.

По крайней мере, с их точки зрения.

Когда темный силуэт парусника окончательно растворился в ночной черноте, Портос обернулся к товарищу и сказал:

— А все-таки, Атос, мы с вами настоящие друзья, правда? Как верно и, главное, своевременно догадались мы о цели путешествия нашего юного друга! Даже письмо, предназначенное его возлюбленной, не забыли ему отдать! А то, как вы проинструктировали этого малого, вообще выше всяких похвал!

— Уверен, даже если к утру д'Артаньян и не придет в себя окончательно, у него достанет сил назвать адрес Констанции Бонасье, и матрос поможет ему добраться по назначению, — кивнул Атос.

— То-то же он обрадуется, когда проснется утром в Англии, да еще, может статься, в постели своей прелестницы! — Афроанжуец от души расхохотался, довольный тем, какой он есть преданный и надежный друг. Потом протяжно, раскатисто зевнул, озарив ночной сумрак яркой вспышкой своих жемчужно-белых зубов, и спросил: — Однако что же нам теперь делать?

— Возвращаться в трактир, друг мой, что же еще? Я, признаться откровенно, уже просто с ног валюсь, да и в голове полная каша, ничего не соображаю.

— Ага! — Чернокожий мушкетер снова зевнул. — У меня тоже глаза слипаются — сил нет!

— И, кроме того, я беспокоюсь за Арамиса, которого мы беспардонно бросили в одиночестве, — подвел черту Атос.

Портос кивнул в знак согласия, и друзья направились обратно к «Золотому якорю».

Одним хмурым, неприветливым утром весны 6575 года от Сотворения мира Вильгельм I, герцог Нормандии, гнал свои острогрудые челны через пролив Ла-Манш генеральным курсом норд-норд-ост и напряженно всматривался в туманную даль, где каждую секунду могли проступить контуры вожделенной земли. Тем же самым занималась и вся многочисленная свита герцога (приблизительно три с половиной — четыре тысячи клинков), подобно ему пребывавшая во вполне понятном приподнятом настроении.

Вильгельм направлялся в Англию, чтобы осуществить свою давнюю, можно сказать, детскую мечту стать королем.

Герцогом он стал давным-давно, целых тридцать лет назад, и с тех самых пор не переставал думать о карьерном росте, ибо плох тот паж, который не мечтает стать оруженосцем, плох тот оруженосец, который не мечтает стать рыцарем, плох тот рыцарь, который не мечтает стать бароном, плох тот барон, который не мечтает стать графом, плох тот граф, который не мечтает стать герцогом, и уж совсем никуда не годится тот герцог, который не метит в короли!

Вильгельм же I был герцогом совсем неплохим и все тридцать лет своего герцогства непрестанно думал, как бы превратить свою Нормандию в королевство. Мысли у него в принципе были правильные, но социально-экономические и политические факторы, превалировавшие в данном регионе Западной Европы, не позволили Вильгельму реализовать их, и начал он самым внимательным образом изучать путеводители по окрестным странам и территориям. Долго ли, коротко ли, но добрался Вильгельм и до описаний Британских островов, начатых еще римлянами и продолженных более поздними… туристами. Описания эти произвели на него впечатление самое благоприятное. Судя по ним, были острова Британские в меру велики, чтобы, с одной стороны, не чувствовать себя стесненным, а с другой — не ждать годами, пока твои гонцы донесут твои же приказы до удаленных провинций. Население островов, с одной стороны, имело нрав храбрый и воинственный, а с другой — покорялось каждым новым агрессорам еще быстрее и охотнее, нежели предыдущим. И, наконец, от материка острова отделяло расстояние, с одной стороны, непреодолимое для шаек мелкой рыцарской шпаны, коими изобиловала эта часть континента, а с другой — легкопреодолимое для настойчивого и умелого полководца вроде него, Вильгельма. Ввиду чего, захватив острова и как следует укоренившись на них, можно будет подумать о том, чтобы вернуть обратно и свой кусочек континентальной Франции…