— Ты правильно сделала, сказав на планерке, что у тебя просто нет фактов, — заметил Андрей. — Боюсь, Гудок не оценил бы твоей высокой мотивации. Он не верит ни в небесное провидение, ни в его посланников. Да и я, кстати, тоже.

— Скажу тебе по секрету, Ветров, что я тоже не верю в провидение, — доверительно сообщила Старцева. — И я ни секунды не считала, что Лучков — посланник небес.

— Тогда кто же он? — удивился Ветров.

— Он отец Софии, — спокойно ответила Анна.

За разговорами Анна и Андрей совсем позабыли о времени. Они опомнились, лишь когда в доме напротив не осталось ни одного светящегося окна, а монотонный шум улицы совсем стих, и тишина лишь изредка нарушалась рычанием запоздалых автомобилей.

Ветров вытащил последнюю сигарету, скомкал пачку и бросил в корзину.

— Третий час ночи! — с ужасом воскликнула Анна и начала торопливо собирать вещи.

— Любишь ты поговорить, Старцева, — лицемерно упрекнул ее Ветров. — Пока тебя отвезу, пока домой приеду, уже и завтракать можно садиться.

В машине они молчали. Ехать по ночной Москве — сплошное удовольствие: ни тебе заторов, ни зловредных инспекторов, ни «чайников» за рулем. Разогнавшись до ста пятидесяти, Ветров мчался по Варшавскому шоссе, изредка поглядывая на Анну, которая уже клевала носом. Многодневный марафон обесточил даже ходячую батарейку системы «Старцева».

Наконец они приехали в Бутово. Старцева проснулась.

— Как же все-таки ты догадалась, что он отец Софии? — спросил ее Андрей.

— Это было просто. Я все время думала: зачем Лучков так старается ради Софии? Он заплатил огромные деньги за коллекцию Андреади, он нанял Зотова, Наташу Белостоцкую. Для чего все это? Что у него общего с Софией Полонской? И никак не могла найти ни одной точки пересечения. София никогда не бывала в Италии. А Лучков ни при какой оказии не мог оказаться там, где жила София. Другое дело — мать Софии. Она была известной пианисткой, даже выиграла Международный конкурс имени Ферруччо Бузони. Я, конечно, не знаю, кто такой этот Бузони, но фамилия явно итальянская. И тогда я попросила Ирку узнать у тебя, где проходит этот конкурс. Оказалось, в Италии. Это было уже что-то. А потом я прочитала в библиотеке историю этого конкурса. Оказалось, он проводится на деньги итальянских бизнесменов, и в знак благодарности одного из спонсоров всегда приглашают в жюри конкурса. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что ровно двадцать девять лет назад членом жюри со стороны спонсоров был некто Пауло Лучано. А победила в тот год русская пианистка Мария Полонская. Между ними вполне мог случиться роман.

— Мог. Но откуда Лучано или Лучков узнал, что у него есть дочь?

— Понятия не имею, — пожала плечами Старцева.

— И все же с его стороны было чистым безумием с ходу бросаться помогать Софии, — заметил Ветров. — А что, если все это было только иллюзией? Или, того хуже, блажью? Что, если у Софии не было никакого таланта, и модельер из нее как из Пушкина парторг?

— Лучков задавал себе этот же вопрос. И дабы убедиться, что это не блажь и не иллюзия, он похитил у Софии несколько ее эскизов. А она удивлялась, почему воры позарились на ее рисунки! Возможно, Лучков показал ее работы кому-то из авторитетных людей и, убедившись, что притязания его дочери не беспочвенны, приехал в Россию.

— Чтобы подарить Софии шанс, — закончил Ветров. — Теперь я понял, почему ты спрашивала Ирку о дорогих подарках.

— Да, — кивнула Анна. — Лучков со своим богатством мог подарить Софии миллионы, но это не сделало бы ее счастливой.

На прощание Анна спросила Андрея:

— Пойдешь завтра со мной на показ Софии Полонской? У меня есть два пригласительных.

— Нет, — отказался Андрей. — Мне там делать нечего. Рождение новой звезды — зрелище безусловно интересное, но не в моем вкусе. Я все-таки криминальный репортер. Лучше я поищу свой шанс в другом месте.

Звуки ожесточенной стрельбы сотрясали воздух в районе Дома моды Андреади. Жители ближайших домов опасливо выглядывали в окна, сетуя на халатность правоохранительных органов, которые позволили уличным бандам устроить перестрелку в самом центре города. И тут же разочаровано отходили от окон — никаких следов кровавой бойни на улице не наблюдалось.

Стреляли между тем в самом Доме моды, где проходила генеральная репетиция завтрашнего показа. Сегодня днем сюда доставили модели для завтрашнего показа — опасаясь за судьбу коллекции, Василиса Егорова предусмотрительно перевезла мастерские на одну из своих многочисленных швейных фабрик.

Последние несколько дней София Полонская практически не выходила из мастерской, ежеминутно контролируя бесконечные примерки и собственно шитье моделей. Иногда она по привычке хваталась за иголку и ножницы, если замечала ошибку какой-нибудь портнихи. Коллекция создавалась в обстановке строжайшей секретности и в немыслимые сроки. И тем не менее, сегодня утром София собственноручно пришила последнюю пуговицу к мужскому костюму, что символизировало окончание работы.

На последний прогон модели вышли при полном параде: одежда, аксессуары, макияж, прически — все точь-в-точь как будет на завтрашнем показе. На финальное дефиле мужчины-модели выходили вооруженные фальшивыми пистолетами в стиле гангстерских войн тридцатых годов. Муляжи, кстати, оглушительно стреляли, ничуть не хуже, чем настоящие пистолеты. Одновременно со стрельбой начиналось ослепительное шоу фейерверков. Разноцветный огненный дождь обошелся в кругленькую сумму, но София сумела убедить Егорову, что дело того стоит — по правде сказать, она далеко не была уверена в успехе своей коллекции и надеялась эффектным огненным шоу смягчить души избалованной публики.

Прогон закончился далеко за полночь. Во время дефиле София заметила несколько мелких огрехов на моделях и осталась в мастерской, чтобы их исправить. Конечно, София спокойно могла поручить это дело кому-нибудь из мастеров, но пока она никак не могла привыкнуть к мысли, что она модельер, и старалась все делать собственноручно. Вокруг, нервно покручивая в руках пуговицу, слонялся Зотов. Лицо его было мрачным и решительным одновременно.

— У меня такое предчувствие, что завтра все будет очень хорошо, — сказала София. — Нет, правда, мне очень нравится коллекция. До сих пор не верю, что ее сделала я.

— Не понимаю, чему ты радуешься, — нахмурился Зотов. — Все равно все лавры достанутся Андреади.

— Это не так уж и важно, — улыбнулась София. — Свой кайф я уже получила — когда делала эту коллекцию. Не думаю, что вспышки фотокамер и внимание журналистов доставят мне большее удовольствие.

— И все же это несправедливо! На твоем месте я бы вышел на финальное дефиле как автор коллекции.

— Ни за что, — сказала София. — Пусть все будет так, как будет. Нет, возможно, я бы и призналась в своем авторстве, если бы кто-то сказал, что моя коллекция ужасна. Просто чтобы не позорить марку Андреади. Только в этом случае.