– Я вернулась на Антигуа.

– Так. – В короткий вздох отчим вложил целую бездну чувств: волнение за Таню; разочарование, что она снова занимается самодеятельностью; досаду на ее полное непослушание. – А что мама?

– Она в хороших руках.

Татьяна разговаривала экивоками. Совершенно не нужно нести в открытом эфире все подряд, даже если говоришь по-русски. В конце концов, на Антигуа они с мамой совершенно точно в розыске. А может, и на Гваделупе уже тоже. Как и во всем оставшемся мире. Она добавила:

– Действительно в хороших руках.

– Могу себе представить, – усмехнулся Ходасевич. – А у тебя что за планы?

– Да я пройдусь тут по старым адресам, – небрежно молвила Таня.

– Каким – конкретно? – Голос отчима заледенел.

– Ну, тем, где мамаша со своим любовничком проживала.

– Зачем?

– Поищу кое-что.

– Господи, Таня! – Отчим наконец сорвался. – Что ты творишь! Выбирайся оттуда. Немедленно! Я дам тебе телефон наших людей в Гаване. Или одного моего хорошего знакомого в Доминикане. Они помогут. Обязательно помогут!

– Нет, Валера, – категорично проговорила падчерица. – Я не хочу бегать всю жизнь. Я хочу оправдаться. И маму оправдать.

После своей вспышки отчим сказал саркастическим и бесконечно усталым голосом:

– Да-а, если уж тебе втемяшится в голову какая блажь…

– Чем кричать и язвить, лучше посоветуй: как я смогу открыть простенький сейф без ключа?

– Никак.

– Спасибо, что подсказал, – язвительно бросила Таня.

– Кто знает, что ты вернулась на Антигуа?

– Мама.

– А еще?

– Ну… Один человек… Возможно, догадывается. Хотя впрямую я ему, конечно, не говорила.

– Кто? – спросил Валера столь страшным тоном, что Таня даже не подумала лгать или лукавить.

– Один из тех, кто отпустил нас с мамой. Его зовут Майк.

– Ах, Майк… Он тебе что-нибудь передавал?

– С чего ты взял?

– Я – ни с чего не взял, я просто спрашиваю: передавал или нет?

– Ну, передавал.

– Что?

– Деньги. Взаймы.

– А еще что?

– Все.

– Ты уверена?

– Ну, он еще отдал мне колечко с камушком…

– Так.

– Но, Валера, то было мое собственное колечко. Он мне его просто вернул!

– Хорошо, Таня. Я понял. И все-таки: я категорически советую тебе сдаться полиции.

– Валера, ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы понять: никогда. А почему ты спросил про колечко?

– Забудь.

– Ты боишься, что Майк прицепил мне «маячок»? – догадалась она. – Но я переоделась. А под платье он ко мне, – Таня натянуто усмехнулась, – не лазил.

– Ладно, Таня. Я не отговариваю тебя. И даже не прошу быть осторожной. Я знаю, что все равно ты наплюешь на все советы и полезешь в самое пекло. Я просто умоляю: РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, будь осторожной!

А когда он поговорил с Таней и нажал «отбой», тут же достал телефонный справочник и стал искать код Антигуа.

* * *

Лейтенант Маккензи в раздражении бросил телефонную трубку. Да что этот русский себе позволяет?!

Вести из далекой Москвы собственное расследование по его делу! Еще и давать ему указания. Какая наглость! Выбросить из головы – и всех делов. Садовникова-старшая, безусловно, убийца. Ее дочка – пособница.

Оставался, правда, нерешенным еще один весьма важный вопрос. Где содержимое сейфа госпожи Хэйл?

– Спросите об этом у Дика Трэвиса, – сказал ему русский.

Маккензи кольнуло. Откуда московский пижон его знает?

Трэвис. Известная на Антигуа личность. Страстный коллекционер. Богач. Человек без принципов. Едва услышав об ограблении особняка миссис Хэйл, Маккензи сам сразу подумал, что Трэвис отлично подходит на роль заказчика. Тем более слухи, что в сейфе у Глэдис хранится нечто чрезвычайно ценное, по островку давно ходили.

Однако данные с камеры видеонаблюдения свидетельствовали: те двое, что взяли сокровища миллионерши, совсем не из команды Трэвиса. Или все же пожилые мужчина и женщина работали на него?

Лейтенанту ведь так и не удалось выяснить, куда парочка дела награбленное. В доме, где проживал Мирослав, никаких ценностей не нашли. Русская в том, где добыча, тоже не созналась.

Дело застопорилось. Журналисты вовсю упражнялись в остроумии на тему «утомленной солнцем» местной полиции.

Однако совет русского спросить Трэвиса все равно был невыполним. Даже если тот соизволит ответить на вопросы, не дурак же он признаваться, что выступил заказчиком ограбления? А доказательств против него (кроме домыслов того русского) все равно никаких.

Тупик.

* * *

Антигуа. Пляж

Темные очки, волосы спрятаны под банданой – вот и вся маскировка. Ну, еще Таня надеялась, что помогут европейские манеры и безупречный английский. Ищут-то на острове – русскую. То есть (такая уж у нас репутация) даму с понтами, одетую безвкусно и ярко. Садовникова же выглядела и держалась максимально сдержанно, скромно. Ни дать ни взять английская студентка. Ну, или благовоспитанная менеджерша откуда-нибудь из Дании.

Разморенный полуденным солнцем полицейский, по счастью, проводил ее равнодушным взглядом. Зато Чарли – дежурный по отельному пляжу — узнал мгновенно. Приветствовал радостно:

– Вау! Ну, Татьяна, ты наглая!

– О чем ты, милый? – притворилась девушка удивленной.

Тот похлопал глазами (уже замутненными традиционным утренним пивом и первым обеденным косячком). Промямлил:

– Так ты ж бандитка, тебя ищут повсюду. Из полиции приходили! Номер обыскали, где ты жила. И вещички все твои забрали.

А она-то надеялась наряду с прочим вызволить из камеры хранения отеля свою сумку. Со всеми нарядами, косметикой, обувью.

Чарли же вперился в нее своими хитроватыми глазками:

– Полицейские, кстати, велели обязательно сразу звонить, если ты вдруг объявишься. Наверно, и вознаграждение за тебя дадут…

Таня ответила ему одновременно вызывающим и грустным взглядом. Спросила:

– И ты меня сдашь?

Чарли хихикнул. Ответил несколько невпопад:

– Никогда бы не подумал, что ты – преступница.

– Ты совершенно прав, – пожала плечами она. – Меня просто подставили.

– Да, легавые могут, – вздохнул парень.

Татьяна понизила голос: