– М-да. – Александр усмехнулся потерянно. – Так вот, уважаемый мистер, пока я не в состоянии дать вам какие-либо гарантии. Пока я лишь могу пригласить вас в нашу компанию, а дальше – посмотрим. Устраивает?

– Ну… У меня нет возможности диктовать…

– Теперь – о профессионалах, – сказал Ракитин, оглянувшись на Градова. – Двое из них выведены из строя. Сумеете продержать их в таком состоянии до Душанбе, Пол?

– Никаких проблем…

– Замечательно. Продолжу. Не знаю, что чувствуете вы, но первый позыв, возникший во мне, следующий: спрыгнуть сейчас же с поезда и мчаться испуганным зайцем куда глаза глядят. Однако этого мы делать не станем. Если нас решили пасти, то, значит, пусть и пасут до времени… Угрозы ареста пока нет, а значит, имеется свобода некоторого маневра. Уже хорошо. Теперь. По идее, нас должны были бы обставить агентурой. В этом случае вопрос: кто вышел с нами на контакт? Милиционер? Да, но он появился и исчез. Оказав нам самое дружеское содействие. Остаются двое: Рудольф и Жанна.

– И как ты только можешь… – с вдумчивой укоризной начал Градов, но Ракитин перебил его:

– Пожалуйста. Без розовых интеллигентских соплей, профессор. Сейчас с вами говорит какой-никакой, но все-таки офицер бывшего Ка-Гэ-Бэ…

– Вот как! – изрек удрученно Астатти.

– Да, жизнь запутанна, Пол, – вздохнул Ракитин. – Правда, я офицер из технического департамента, но кое-что в аспектах боевой службы разумею. Ну-с, возвращаясь к персоналиям. Рудольф в качестве агента, ведущего разработку, маловероятен. У него железное алиби: солидный хозяйственник, возвращающийся из конкретной командировки в конкретное место. Чтобы внедрить его к нам, понадобилось бы слишком много времени, усилий, согласований. Тут должен быть какой-нибудь случайный услужливый вертопрах типа того брюнетика… Но коли брюнетик и был агентом, на что указывает многое, то он уже списан. Остается Жанна. Но если она – агентесса, то…

– То более гениальной актрисы я не встречал, – отозвался Градов.

– В поезде, как я понял, едет еще один человек, – сказал Астатти. – Парень лет тридцати; из купе практически не выходит, но я видел, как он садился в вагон, а до того заметил его еще в московском аэропорту, так что…

– Ничего, прорвемся, – сказал Ракитин. – Главное, поддержать недееспособность основного конвоя. А затем вывести из строя тех, кто будет искать с этим конвоем контакты.

– Лично для меня главное заключено в ином, – сказал Астатти. – В рациональности моего нахождения здесь.

– Какой вы скучный, – вздохнул Градов. – Послушайте, Пол, а вы не задавались вопросом: чего вы касаетесь в принципе? Кто создал эти носители информации? Кто сумел вычислить то, что не поддается никакому прогнозу в принципе, как схема броуновского движения? И, наконец, не стоит ли за этой информацией нечто большее?..

– Большее? Что именно?

– Знание о мироздании как таковом.

– Неконкретно.

– Хорошо. – Градов вопросительно посмотрел на Ракитина, рассеянно кивнувшего ему. – Уточню. Я говорю о знании, касающемся дверей, ведущих в иные миры. В те миры, которые рядом, но которые одновременно и бесконечно далеки…

– Если вы хотели поразить меня данной информацией, – рассудительно молвил Астатти, – вам это не удалось.

– Вот как? – озадаченно сказал Градов.

– Я имею в виду сам факт существования таких миров, – уточнил Астатти. – И их близость к Земле, представляющей собой своеобразную «матрешку». Кроме того, я совершенно уверен: одним из самых глупейших занятий является устремление к иным звездным системам с помощью всяких ракет и прочих механизмов, что противоречит как возможностям человеческой природы, так и элементарной экономической целесообразности. Лобовая схватка с пространством и временем – самоуверенный, тупой идиотизм. Вы, не сомневаюсь, сторонник той же концепции?

– Вы поняли меня верно, – согласился профессор.

– А вы меня, приходится сознаться, заинтриговали.

– Тогда нам остается пожать друг другу руки, – заключил Ракитин.

– Не возражаю. Однако – в какую же я влез аферу! – Астатти сокрушенно мотнул головой. – Впрочем, будет о чем вспомнить, если удастся из нее выкарабкаться…

Проснулся Рудольф Ахундович озабоченным, словно всю ночь его терзали неотвязные думы.

Хмуря брови, соорудил из оставшихся продуктов завтрак, затем отлучился на минуту, приведя за руку заспанную, потускневшую Жанну.

После, усадив честную компанию на нижние полати, объявил торжественно и запальчиво:

– Машина меня на вокзал встречат, вместе все едем. Ты, – он указал на помаргивающую артистку, – концерт обещала? Давай концерт, держи слова.

– Видите ли… – начала Жанна уклончиво, но он ее перебил:

– Обидеть хочешь – обижай, пожал ста! Но нехорошо делать станешь, знай! Лучше гюрза укусит пусть, здоровьем клянусь!

– Ладно, будет концерт, – изнуренно согласилась Жанна и дунула осторожно на дымящийся в тонком стекле стакана чай.

– Так – замычательно говоришь! – одобрил Рудольф Ахундович. – А-а-ммм… Саш-Миш тож со мной. Што глядеть друг в друг, зеркало есть! Со мной надо!

Ракитин, следуя совету, посмотрел в зеркало, обнаружив там человека с ввалившимися щеками, заросшими щетиной, потрескавшимися губами и взъерошенной шевелюрой. Пригладил волосы.

– Ас вертолетом… действительно серьезно? – спросил, кашлянув. – Если да, мы отблагодарим, имейте ввиду…

– Зачэм благодарим?! – возмутился Рудольф Ахундович. – Разве ты не друг? Так сидели, а теперь, как дипломат, слова нехороший…

– Пилота! – поправился Александр. – Что вы, честное слово! Пилота!

– Пилот?.. – смягчился Рудольф Ахундович, задумавшись. – Зачэм пилот благодарить? Работа есть, зарплат большой.

– Первый тост при первой же возможности, – сказал ему Ракитин, – я подниму за вас, Рудольф. Только налейте.

– И тост будит, и баран-шашлык. И плов, – посулил взволнованно хлебосольный попутчик.

– Но тут еще одна проблема, – сказал Александр.

– Какой проблем?

– В поезде едет один американец. Его переводчик запил и остался в Уральске. Так вот. Вчера он нас просил помочь ему с обустройством в городе…

– Амэриканэц? – удивился Рудольф Ахундович. – Живой, правда?

– Пока – да… Бизнесмен.

– Па-азнакомь, слюшай! Может, бизнес будет путем совместный усилий, а? Амэриканца бэрем!

Внезапно поезд провалился в темноту, тревожно вспыхнул свет. Жанна ахнула, но тут же и рассмеялась своему испугу – состав шел через туннель.