Впрочем, вернемся к гиподинамии. Попов утверждает, что американцы выглядят после полета слишком бодрыми. Я, разглядывая те же самые фото, полагаю, что они выглядят бодрящимися, — так и должны выглядеть люди, которым тяжко, но которые вынуждены улыбаться и держать грудь колесом, позируя перед камерами. Но оставим личные впечатления при себе. Различия в послеполетном поведении экипажей можно объяснить и с научной точки зрения, если мы установим простой факт: предпринимали ли американские специалисты какие-то меры по борьбе с длительным влиянием невесомости? Оказывается, предпринимали, о чем любой может узнать из книги Бартона Хэкера и Джеймса Гримвуда «На плечах титанов: История проекта “Джемини”» (On the Shoulders of Titans: A History of Project Gemini, 1977, https://history.nasa.gov/SP-4203.pdf).

Надо сказать, что до начала космических полетов специалисты разделились по вопросу влияния невесомости на два непримиримых лагеря. Одни считали, что невесомость никак не повлияет на самочувствие космонавтов, другие полагали, что она приведет к серьезным изменениям в человеческом организме. Свой короткий полет Юрий Гагарин на «Востоке» (свободный объем — 1,6 м3, как и у «Джемини») перенес прекрасно, что давало повод для оптимизма. Суточный полет Германа Титова на «Востоке-2» тоже прошел неплохо, но космонавт признался, что после четвертого витка у него появились проблемы с вестибулярным аппаратом. Американцы учли этот момент, и первые два орбитальных полета «Меркурия» по продолжительности не превышали четырех витков. Однако затем состоялся парный полет Андрияна Николаева («Восток-3») и Павла Поповича («Восток-4»), который продемонстрировал, что в космосе можно оставаться без вреда для здоровья до четырех суток. Гордон Купер на «Меркурии-9» должен был подтвердить полученные сведения, хотя и не мог находиться на орбите так долго. За ним последовали полеты Валерия Быковского («Восток-5») и Валентины Терешковой («Восток-6»). Во время полета первой женщины-космонавта возникли проблемы, которые мы обсуждали выше (см. миф № 16), а вот Быковский провел в невесомости почти пять суток и вернулся «бодряком». Нужно ли удивляться тому, что Попов в своей статье «забыл» о подвиге советского космонавта, установившего новый рекорд?

Мы помним, что полеты «Джемини» служили для подготовки к осуществлению программы «Аполлон». К их началу американцы уже имели представление о переносимости невесомости в течение четырех-пяти суток (ведь Николаева и Быковского не прятали от общественности), но сомневались в данных, которые предоставлял Советский Союз, и поэтому наращивали продолжительность миссий постепенно. «Джемини-3» летал меньше пяти часов, «Джемини-4» — чуть больше четырех суток. Во время второго полета астронавты активно занимались с большим нейлоновым эспандером, а Эдвард Уайт выходил в открытый космос. Вроде бы никаких предпосылок к развитию негативных эффектов во время полета не было, однако медики из команды Чарльза Берри были встревожены тем, что астронавты похудели (Макдивитт — на 2 кг, Уайт — на 4 кг); что у них наблюдалось снижение содержания плазмы в крови и небольшая потеря костной массы в пятках.

«Джемини-5» совершил полет, который продолжался восемь суток. По мнению его участников, это был самый скучный рейс на орбиту, поскольку они мало двигались. При этом главной задачей астронавтов, помимо испытания топливных элементов и радиолокатора, было изучение самих себя. Разумеется, они делали гимнастику, разминались с помощью эспандера, но, кроме того, испытали надувные манжеты для ног, помогающие нормализовать циркуляцию крови, что дало хороший результат. Получается, что еще в 1965 году американцы применили прототип нагрузочного костюма. Астронавты вернулись вполне здоровыми, и специалисты признали: подготовленный человек вполне может слетать к Луне без особого вреда для себя.

Затем последовали новые полеты, самым продолжительным из которых был рейс «Джемини-7»: Фрэнк Борман и Джеймс Ловелл провели на орбите 14 суток. Им предстояло проверить эффективность принятых мер, поэтому в программе миссии было заложено восемь медико-биологических экспериментов, включая снятие электроэнцефалограмм. За девять дней до полета астронавты перешли на специальную диету, причем были обязаны вести подробный учет еды и отходов. Изучались также темпы потери кальция и изменения баланса жидкостей в организме. При этом космонавты постоянно двигались в кабине, работали с эспандером, снимали и надевали скафандры; Лоуэлл носил надувные манжеты. На случай двигательных расстройств в аптечку корабля были уложены таблетки и шприцы-тюбики с гидрохлоридом циклизина; использовались болеутоляющие и тонизирующие средства. Все это помогло астронавтам в полете и после приземления: хотя они и признавались, что очень устали, а идти тяжело, однако отказались от помощи эвакуационной команды, тем самым доказав, что даже двухнедельный полет не может значительно подорвать здоровье. Команда Берри ликовала: экипаж «Джемини-7» перенес полет даже лучше экипажа «Джемини-5» и за сутки полностью восстановился, что подтверждало правильность выбранных решений по устранению негативного влияния невесомости. В Советском Союзе к пониманию решения этих проблем пришли лишь после полета «Союза-9», ведь до того только у Титова и Терешковой наблюдались расстройства, которые исчезли сразу после возвращения на Землю, — были ли причины всерьез беспокоиться?..

Если бы Александр Попов подошел к вопросу без предубеждения и почитал историческую литературу, а не глумился над американскими «бодряками», то узнал бы много интересного и нашел ответы на свои вопросы. Но вместо этого он предпочел пойти путем подтасовок. «Единожды солгав»? К сожалению, не единожды (см. миф № 26).

Теперь перейдем к другой части современного мифа о невероятных опасностях, которые поджидали американцев на пути к Луне. В последнее время все чаще встречается утверждение, будто бы экипажи «Аполлонов» должна была поразить чудовищная радиация. В интернете есть даже какие-то неудобоваримые расчеты, с графиками и формулами. Меня это утверждение и подобные расчеты обескураживают, ведь вроде бы никаких оснований для паники не было даже до начала полетов. Открытие радиационных поясов вокруг Земли (Van Allen radiation belt), где под воздействием магнитного поля нашей планеты скапливаются заряженные частицы, излучаемые Солнцем, заставило подкорректировать амбициозные планы основоположников космонавтики, но принципиальным препятствием они служить не могут, что подтвердили еще первые межпланетные аппараты. Давайте посмотрим, как накапливалась информация о радиации на трассе Земля — Луна.

Первые сведения о радиационном поясе получил в 1958 году американский спутник «Эксплорер-1» (Explorer I), который в апогее поднимался на высоту до 2550 км. Советские исследователи подтвердили наличие заряженных частиц на высотах свыше 500 км с помощью большой космической лаборатории «Спутник-3», поднимавшейся до 1881 км. Столкнувшись с новым явлением, ученые тут же приступили к его изучению. В космос отправились спутники «Эксплорер-3» и «Эксплорер-4», которые делали замеры в радиационных поясах на орбитах с разным наклонением и высотах до 2800 км. Но куда важнее был полет советского аппарата «Луна-1», запущенного 2 января 1959 года: он должен был врезаться в ближайшее небесное тело, но «проскочил» мимо и превратился в первую искусственную «планету». Обобщая полученные данные, авторы Ежегодника Большой советской энциклопедии28 сообщали: «Был исследован ореол излучения вокруг Земли. По современным представлениям, этот ореол имеет две концентрические зоны повышенной интенсивности: внутреннюю и внешнюю. Результаты изучения космической радиации показывают, что для экипажей космических ракет будущего области повышенной интенсивности излучения могут представлять известную опасность. Однако при пересечении ореола радиации в полярных широтах и во время полета в межпланетном пространстве при спокойном состоянии Солнца эта опасность значительно снижается».