Через восемнадцать часов с начала операции бригада старшего лейтенанта Белобородько нашла проход, с большой долей вероятности ведущий к логову террористов. Васильев сам отправился на место. Экипированный для подземного боя, в инфракрасных очках, с остронаправленным микрофоном, он выдвинулся впереди группы и первым шел по узкому и довольно извилистому коридору с мокрыми глинистыми стенами. Может быть, здесь в свое время прошел Скороходов. Верлинов предлагал привлечь лейтенанта к поиску, но Васильеву эта мысль не понравилась: слишком много странностей обнаружилось в его рассказе. Да и сам Скороходов не очень стремился под землю — перенесенные испытания не прошли для него бесследно.

Впереди запахло цементной пылью, воздух стал суше, и майор насторожился: поблизости явно находился основной туннель. Подняв руку, он дал знак остальным оставаться на месте, а сам стал медленно продвигаться, осторожно ставя ногу на полную подошву. В призрачном зеленом свете ночного видения открылось широкое пространство, и майор замер. Время остановилось, но и он и его спутники умели ждать. Впрочем, на этот раз ждать пришлось недолго: чувствительный микрофон уловил шаги одного человека. Тот тихо бормотал что-то себе под нос.

— Сволочь этот Сливин, ох сволочь, — четко раздалось в наушнике. — Продал меня с потрохами…

Такое везение бывает раз в жизни, а то и реже. Похищенный Паганель-Бобренков сам шел в руки! Это все равно, что с разворота выстрелить за спину и попасть в подброшенную монету! Теперь следовало четко «снять» его, не произведя ни малейшего шума.

Бобренков шел посередине туннеля, достать его без броска было бы трудновато. А если выпрыгнуть — он просто умрет от разрыва сердца… Да и любой шум может вызвать непредсказуемые осложнения… «Сюда, иди сюда», — напрягшись, послал майор мысленный приказ. А может, просто отчаянное заклинание. По своему опыту он знал, что на глубине, где экранированы магнитные, электрические, радиационные и всякие другие поля, биоволны ощущаются очень остро. «Ко мне, Бобренков, я тебя жду!» Он никогда не верил в телепатию и прочие чудеса, но сейчас просто не видел другого выхода.

И чудо произошло: Паганель остановился, шагнул в расщелину, потом сделал еще шаг…

— Игорь… — Васильев пошел навстречу. — Спокойно, Игорь… Тихо… Иди за мной…

Он прижал Паганеля автоматом к бронежилету, зажал ему рот и, шепча что-то успокаивающее, потащил в глубину прохода. Тот слабо отбивался, потом обмяк. Достаточно отдалившись от туннеля, майор посадил физика на землю. Белобородько выдвинулся на блокировку направления, два прапорщика прикрывали тыл. Все были опытными бойцами и прошли испытание в операции «Пустыня». В принципе, они вчетвером могли разнести гнездо террористов. И хотя приказа на активные действия Васильев не получал, он не боялся экспромтов.

— Мы из контрразведки, — сняв инфракрасные очки, майор на миг осветил обычное человеческое лицо. Это должно было успокоить Паганеля. — Где находится пульт? Он сможет им быстро воспользоваться? Где пульт? Отвечай!

Пульт был заперт в сейфе. Чтобы добраться до него, Бузуртанову потребовалось бы не менее четырех-пяти минут. Незапланированная молниеносная операция имела большие шансы на успех.

— Пульт все время в руках, палец на кнопке, — ответил наконец Бобренков. Он сам не знал, почему так сказал. Может быть, потому, что хотел как можно быстрее убраться из этого проклятого подземелья. Но его никто не собирался уводить отсюда.

— Сколько там человек? Чем вооружены? Пьют? — задал Васильев обычные в подобных случаях вопросы. Паганель что-то отвечал. Мыслями он был уже далеко отсюда. Спасение пришло самым чудесным образом, как в кино. Впрочем, он привык, что государство обязано беречь, охранять и защищать его, так что воспринял это как само собой разумеющееся. Теперь скорей наверх, подальше от бандитов, ядерного заряда и подмывающейся шампанским Лолы!

— Значит, так не получится… — сам себе сказал Васильев. — Сделаем по-другому. Стрелять можешь?

— Что? — слабо пискнул Паганель.

Отстегнув клапан нагрудного кармана, майор извлек пистолет, включил фонарь.

— Патрон в стволе. Сдвинул эту штуку и жми на спуск. До восьми раз. Стреляет бесшумно. Завалишь его и отключишь пульт. Потом идешь сюда, мы встречаем. Или дашь сигнал, любой — мы придем.

Обычный боевой инструктаж подействовал на Паганеля, как парализующий газ. Оказывается, никто не собирается его спасать и этот грубый мужик не думает беречь перспективного ядерного физика.

— Держи! — пистолет тыкался рукояткой в ладонь. Второй раз за час. Они посходили с ума…

— Я же не умею! — свистящим шепотом произнес он, отталкивая смертоносный металл. — Я не умею убивать! Почему вы все заставляете меня?

— Ты не умеешь убивать? — изумился Васильев. — А что ты делал всю жизнь? Игрушки? Или атомные бомбы?

— Только проектировал… Это совсем другое…

— Другое? Допустим! А сделать бомбу для Ирака — тоже другое? Или как раз то самое?

— Откуда вы… — Бобренков поперхнулся воздухом. — Кто это…

В наушнике майора послышался шип Белобородько — условный сигнал полной тишины, тошнотворно пахнущая оружием жесткая ладонь зажала безвольно расквашенные губы Паганеля.

Через несколько минут наушник ожил опять. Васильев выслушал сообщение.

— Что там носят твои друзья? И зачем им кабель на поверхность? — жестко спросил он.

— Почему друзья? Они захватили меня насильно…

— Прямо выкрали из дома? Или ты сам отправился немного помочь им? Ты вообще-то знаешь, что они хотят взорвать к чертовой матери Москву? Ладно, заткнись! Тебя скоро хватятся?

— Наверное, уже хватились… Надо скорей уходить!

— А кто будет разгребать твое говно? Это же ты взвел им бомбу! — Майор замахнулся, но в последний миг сдержал руку. Паганель сжался. Его бил озноб. Оказывается, там, наверху, его не считают жертвой бандитов! Для всех он такой же бандит…

— Я не хотел… Меня заставили… Выведите меня на поверхность!

В кромешной тьме Васильев не видел его лица, но и так было ясно: ничего не выйдет. Рассчитывать на этого человека нельзя. Но и обойтись без него невозможно. Только он способен подойти к пульту. У майора мысль работала предельно просто и конкретно. Задача: обезвредить ядерных террористов. Важность задачи допускала применение любых способов решения. Плевать на конструкторские способности этого слизняка, на его силы и возможности, жизнь и судьбу — его надо включить в задачу и использовать с максимальной отдачей. Лучше всего в сложившейся ситуации, не глядя на гениальность вонючих мозгов, сделать из него «отмычку». Но нет спецснаряжения. Жаль.

— Нервы у тебя, браток, ни к черту, — участливо произнес майор, и Бобренкову показалось, что собеседника подменили. — Да и я тоже разволновался, извини… Но дело-то не шуточное! На, глотни для спокойствия…

Перед спуском каждый боец получает так называемый расходуемый запас — двести пятьдесят граммов водки или разбавленного спирта. В критической ситуации он должен послужить для обеззараживания раны, детоксикации отравленного организма, противошокового или антипростудного средства. Слово «расходуемый» означает, что запас не приходуется по возвращении. Случаи укусов крысами, неожиданных ранений, провалов в ледяную воду или отравлений окисью углерода за всю историю Службы исчисляются единицами, но факты добровольной сдачи расходуемого запаса еще более редки: их не зафиксировано ни одного. Не потому, что сотрудники растаскивают дармовую выпивку по домам: для праздничных столов она не годится — выданное «на риск» приносит несчастье. Поэтому группа по возвращении немедленно уничтожает универсальный напиток многократно апробированным, а потому самым надежным способом. Но сейчас майор жертвовал и самым святым.