Как и сорока годами ранее в случае с китайцами, наплыв конкурентоспособных рабочих рук из Японии породил ответную протестную волну белых американцев. По требованию избирателей законодательные собрания западных штатов активно обсуждали возможность введения японского «Акта об исключении». Глава Американской федерации труда Сэмюэль Гомперс осудил всех азиатов и лишил их возможности получить членство в крупнейшем профсоюзе страны, а Совет по школьному образованию Сан-Франциско в 1906 году принял резолюцию, запрещавшую детям японских эмигрантов посещать государственные школы.

В ситуацию вмешался президент Теодор Рузвельт, и сегрегационные практики отменили – при условии, что имперское правительство положит конец бесконтрольной миграции своих граждан в Соединенные Штаты. В следующем году страны подписали т. н. Джентльменское соглашение 1907 года, которое пресекло прибытие на территорию США новых японских переселенцев, за исключением семей[232] уже находящихся там японцев и особо оговоренных случаев. В 1924 году закон пересмотрели в сторону ужесточения – «Иммиграционный акт 1924 года» накладывал полный запрет на въезд в страну для всех выходцев из Азии.

К тому моменту трудолюбие и взаимовыручка членов японской диаспоры уже позволяли им чувствовать себя на новой родине достаточно уверенно. К 1920 году японские фермеры владели 450 000 акрами земли в Калифорнии и контролировали более 10 % местного рынка сельскохозяйственной продукции. По крайней мере один из предпринимателей диаспоры успел сколотить на торговле продовольствием миллионное состояние – очень серьезное по тем временам достижение. Возможно, японское сообщество смогло бы добиться и лучших результатов, если бы не дискриминационный «Калифорнийский акт о земле для чужаков» 1913 года, запрещавший всем негражданам азиатского происхождения владение землей – вплоть до изъятия уже купленных участков.

7 декабря 1941 года Японский императорский флот без объявления войны атаковал военно-морскую базу США в Перл-Харборе. Солдаты микадо торпедировали несколько американских боевых кораблей и вместе с ними едва не потопили многотысячную японскую диаспору в США. Сразу после нападения сотрудники американских спецслужб осуществили настоящую облаву на лидеров и видных представителей японской общины страны – в течение недели более двух тысяч бизнесменов, журналистов и государственных служащих японского происхождения были арестованы по подозрению в шпионаже и диверсионной деятельности.

Их более «везучие» соотечественники пострадали от незаконных обысков, увольнений и даже нападений в общественных местах «патриотически» настроенных американцев. Опубликованное за год до этого кредо членов Гражданской лиги японо-американцев: «Я горжусь тем, что являюсь американским гражданином японского происхождения», – теперь звучало как горькая ирония. Однако это было лишь начало.

В феврале 1942 года президент Рузвельт разрешил насильственную депортацию из районов «военного значения» любых «неблагонадежных» лиц, вне зависимости от их гражданского статуса. Уже к середине ноября силами армии США из Калифорнии, Орегона и штата Вашингтон были депортированы 125 тысяч человек японского происхождения. Как ни странно, в их число не попал ни один «гавайский» японец, хотя именно там и была совершена первая атака. До конца Второй мировой войны интернированные, половину которых составляли дети, содержались в учреждениях, признанных самим Рузвельтом концентрационными лагерями. Ссыльным позволялось взять с собой только ручную кладь, а все их имущество распродавалось в течение недели, что по факту означало сбыт «по центу за доллар». Несмотря на Закон об эвакуационных требованиях от 1948 года, судебные разбирательства о возмещении убытков заняли у владельцев и их наследников годы – лишь в начале 80-х годов они получили официальные извинения за несправедливые по отношению к ним действия.

Японцы в Латинской Америке

Мексика стала первым латиноамериканским государством, которое официально приняло японских эмигрантов. В 1897 году тридцать пять уроженцев Страны восходящего солнца прибыли морем в Чьяпас для работы на кофейных плантациях. «Джентльменское соглашение» Рузвельта, ограничившего въезд японцев в США, ненадолго подстегнуло их интерес к переезду в Мексику, но слабая экономика страны вскоре свела этот эффект на нет. Меньше трети прибывших на перешеек японцев задержались там надолго, остальные предпочли отправиться либо на север, в Соединенные Штаты, либо на юг – например, в Бразилию.

В Бразилию первые восемь сотен японских эмигрантов прибыли только в 1908 году. Они традиционно трудились в сельском хозяйстве, на кофейных фермах, и занимались золотодобычей. К началу второй четверти XX века в Бразилию переехало 40 тысяч уроженцев японских островов, а к началу Второй мировой войны – еще 150 тысяч. Рост националистических настроений, ограничения военного времени и японский экономический бум 60-х годов надолго превратили мощный некогда поток эмигрантов в пересыхающий ручеек, однако самая большая японская диаспора проживает сегодня не в США, а именно на территории Бразилии. В Сан-Паулу, самом многолюдном городе этой страны, зарегистрирована крупнейшая за пределами Страны восходящего солнца концентрация этнических японцев.

Еще одним примером замечательной способности японцев добиваться успеха на новом месте может послужить Перу. Влияние диаспоры – на территории страны постоянно проживают более 100 тысяч этнических японцев и их потомков от смешанных браков – и японских транснациональных корпораций в стране настолько велико, что в 1990 году президентом Перу был избран этнический японец из семьи эмигрантов Альберто Фухимори. На выборах он, к всеобщему удивлению, обошел всемирно известного писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе Марио Варгаса Льосу.

Альберто Фухимори был первым и единственным в истории японцем не императорского рода, который стал главой государства. Он находился у власти десять лет, до ноября 2000 года, после чего бежал из страны на историческую родину. По обвинению в многочисленных преступлениях, в том числе убийствах, продаже оружия колумбийским наркокартелям, политических репрессиях и даже принудительной стерилизации сотен тысяч бедняков, он был арестован и находится под домашним арестом. Организованная им политическая партия по-прежнему владеет значительным количеством депутатских мандатов.

5.4. Злая радуга: три цвета рабства

Первых в Новом Свете чернокожих рабов – вероятно, из числа пиренейских мавров – испанцы в 1502 году завезли на медные и золотые рудники Эспаньолы. Опыт оказался настолько неудачным, что одиозный третий губернатор острова Николас де Овандо даже направил метрополии прошение приостановить дальнейший ввоз африканцев в неокрепшие еще испанские колонии: они-де подбивают аборигенов к бунту. Однако конкистадоры остро нуждались в привычных к тяжелому упорядоченному труду работниках, и уже в 1510 году груз «живого товара» принимали на других захваченных испанцами Карибских островах – Кубе, Ямайке, Пуэрто-Рико и др., – где невольники должны были восполнить огромную убыль коренного населения и избавить «благородных» идальго от недостойного ручного труда.

На континент африканцы попали одиннадцатью годами позже, с началом разработки дарьенских копей на Панамском перешейке. К началу 20-х годов испанцы уже поставляли живой «товар» для нужд Венесуэлы – в основном