выяснением, к какому именно этносу многонационального российского государства относит себя тот или иной эмигрант. Подданство российское, русским языком владеет – значит, «русский».

До начала XX века имперское законодательство не предусматривало процедуры выхода из российского гражданства, и потому большинство покидающих страну – особенно простые крестьяне – предпочитали действовать полулегально и даже «красть границу», нежели тратить время и деньги на получение паспортов и разного рода разрешительных документов. За полвека, между 1820 и 1870 годами, в США только официально въехало 7,5 тысяч русских. В последнее десятилетие XIX века число эмигрантов из Российской империи уже превышало полмиллиона, а в предвоенные годы американского подданства просили 2,3 миллиона человек.

Следующий период в истории русской эмиграции интересен тем, что Октябрьская революция спровоцировала сразу два миграционных потока: беженцев из раздираемой Гражданской войной страны[216] и спешащих вернуться на родину бывших политических эмигрантов. Последних, идеалистов и мечтателей, за 1917–1918 годы набралось 20 тысяч, большинство из них вскоре столкнутся в Советской России с обвинениями в шпионаже, трудовом саботаже, «антисоветчине» и т. п. Несладко приходилось в это время и русской диаспоре в США. Обеспокоенное «коммунистической угрозой» правительство проводило в отношении русских иммигрантов предельно жесткую политику. Особенно отличился Александер Митчелл Палмер, генеральный прокурор США и вдохновитель печально известных «рейдов Палмера», направленных в основном против левых радикалов.

Поводом для проведения силовых акций послужила серия террористических актов, совершенных, по мнению следствия, русскими анархистами и левыми радикалами в восьми крупных городах США. 30 августа 1919 года по приказу Палмера конная полиция атаковала участников марша, устроенного в честь годовщины русской революции. Несколько человек погибли, десятки получили ранения. После этого облавы в местах обитания русских рабочих проводились с печальной регулярностью. Несколько сотен человек, сознавшихся в причастности к большевистской партии, были депортированы в Россию на пароходе, который пресса издевательски окрестила «советский ковчег».

Тем не менее антирусская истерия набирала обороты. Весной 1920 года Палмер всерьез заявлял об опасности коммунистического переворота. Словно в подтверждение его слов, радикалы снова совершили серию терактов, известных как «бомбардировка Уолл-стрит», в результате которых три десятка человек погибли, еще насколько сотен пострадали. Это вызвало новую волну полицейского насилия. Всего за годы деятельности Александера Палмера против «зараженных коммунизмом и большевизмом» русских было заведено около 6 тысяч уголовных дел. Такое давление со стороны властей и рядовых граждан привело к разобщению русской общины: люди боялись собираться вместе и говорить по-русски в общественных местах.

С укреплением советской власти русская эмиграция с территории бывшей Российской империи – за исключением отдельных перебежчиков и «невозвращенцев» – практически прекратилась. Вместо них в США стали организованно переезжать русские диаспоры из других стран. Так, после победы китайских коммунистов в Штаты бежало 5000 проживавших в Китае русских. После Второй мировой войны за океан – подальше от надвигающейся «красной угрозы» – перебралась часть осевших в Западной Европе белогвардейских эмигрантов.

Третья действительно массовая волна русской миграции началась после распада СССР. Ее отличительной особенностью стала т. н. утечка мозгов – отъезд за границу большого числа талантливых ученых и высококвалифицированных специалистов, покидавших родину не только в погоне за более высокими заработками, но и в поисках недоступной в современной России возможности самореализации.

5.3. Переселенцы из стран Дальнего Востока

Китайцы в США

Сложно сказать, когда именно Новый Свет впервые посетили уроженцы Дальнего Востока[217]. Например, живший в конце XVI века испанский историк, географ и натуралист Хосе де Акоста упоминает, что якобы встречал китайцев в Мексике и просил их продемонстрировать иероглифическое письмо. Уроженцы Поднебесной прибывали в Америку на т. н. манильских галеонах испанцев, которые курсировали между Филиппинами и мексиканскими портами.

Считается, что до середины XIX века на всем Северо-Американском континенте проживало не более пятидесяти этнических китайцев – торговцев, бывших моряков и, главное, циркачей-шапито, гастролировавших по американским городам в качестве экзотической диковины. Именно такая роль досталась первой официально задокументированной эмигрантке из Китая в США – шестнадцатилетней девушке по имени Афон Мой. В 1834 году ее привезли в Нью-Йорк в качестве… экспоната музейной диорамы!

Просвещенная американская публика с любопытством наблюдала, как Мой восседала в резном ажурном кресле восточного вида. Американцы с восхищением наблюдали за тем, как она ест палочками, производит вычисления на абаке и семенит в своих шелковых башмачках «чудовищно маленькими», четырехдюймовыми бинтованными ножками. Четырьмя годами позже еще одна китаянка по имени Чин Джэн стала гвоздем программы цирка одиозного Финеаса Тейлора Барнума, жуликоватого и беспринципного антрепренера, одного из пионеров американского циркового бизнеса. В течение недели поглазеть на восточное чудо пришло больше 20 000 зрителей.

Разразившаяся в 1848 году Калифорнийская золотая лихорадка подстегнула не только внутреннюю миграцию, в результате которой на западное побережье перебралось около двухсот тысяч новых жителей, но и спровоцировала начало массовой эмиграции в США из Китая. Жители Поднебесной при этом имели ощутимое географическое преимущество перед европейцами. Последним для достижения вожделенного Золотого штата приходилось либо пересекать сначала Атлантику, а затем целый континент, либо выбирать более безопасный, но более долгий морской маршрут вокруг Южной Америки. Уроженцам же Юго-Восточной Азии достаточно было переплыть Тихий океан.

Вскоре по всей провинции Кантон висели объявления Гонконгской брокерской компании: «Американцы – очень богатый народ и будут вам рады. Они хотят, чтобы китайцы приезжали. В Америке все равны, большой человек не превозносится над маленьким человеком. Это приятная страна: в ней нет ни мандаринов[218], ни солдат, – зато есть отличный заработок, огромные дома, а также еда и одежда наилучшего качества. Там уже очень много китайцев, так что вы не будете чувствовать себя совсем уж на чужбине; а если все же затоскуете по родине, то сможете в любое время писать своим близким и отправлять им деньги – а мы обеспечим надежную доставку! Но вы не будете там одиноки – в Америке есть и китайские боги, и представители нашей организации. Отбросьте страх – и вы преуспеете!»

Разумеется, реальность была далека от радужных обещаний. В 70-х годах XIX века имперское правительство династии Цин провело расследование, которое установило, что за тридцать лет около 750 тысяч китайцев были похищены и проданы в рабство на колониальные плантации Южной Америки и островов Карибского бассейна. Это называлось «торговля кули[219]». Недобросовестные китайские вербовщики из Сямыня, Макао, Кантона и Гонконга использовали любые доступные методы – посулы, принуждение угрозами, похищение силой, – чтобы набрать достаточное количество «живого товара». Их жертвами становились должники, заключенные, оказавшиеся в тюрьме вследствие клановых разборок, а также обездоленные бедняки, искавшие работу, которая