– Никак нет, – отрапортовал дежурный. – В кантине. Прикажете вызвать?

– Не надо. Проводи меня к Рауфу. Как его дела?

– Состояние полностью стабилизировано, регенерационные процессы в норме, Си-реакций не наблюдается. Скоро встанет на ноги.

Лейтенант провел его в бокс. Рауф полулежал на высокой койке, сунув под спину несколько подушек, и читал книгу в темно-красном переплете. Услышав щелчок герметической двери бокса, он встрепенулся.

– Вы, командир?..

Ланкастер сделал знак лейтенанту удалиться и придвинул к койке сверкающий белизной стул.

– Как ты? – спросил он.

– А как может быть? – улыбнулся в ответ начштаба. – Нормально. Селезенка растет как на дрожжах. С башкой тоже вроде порядок. Говорят, скоро разрешат вставать. Пока… – он откинул левой рукой край одеяла и продемонстрировал генералу жгут трубок и волноводов, торчащий из его бока. – Пока я вроде робота. А что у вас там? Сегодня заходил Моня, говорил, что вы завели дружбу с каким-то кузнецом, который якобы может вывести нас на этих?..

– Эти скоро нас треснут, – криво усмехнулся Ланкастер. – Но сперва я выясню, кто они такие. Колдуна я возьму завтра. Пусть пока побродит.

– Если они треснут, то дело плохо, – Рауф положил свою книгу на прикроватный столик и уселся поудобнее. – Против десанта мы не выстоим. Почему вы не хотите докладывать наверх?

– А что докладывать, Раф? Или ты сам не представляешь ситуацию? К тому же выяснились еще кое-какие подробности. Оказывается, мы здесь не просто так. За нас, знаешь ли, было заплачено.

– Я так и предполагал.

– Наши предположения теперь до жопы. Я уверен, что мы выясним, кто тут у нас расселся, и тогда уже и доложим.

– Может, надо было выяснять сразу?

Ланкастер закусил губу.

– Знаешь, я слишком боюсь показаться сумасшедшим, – признался он после долгого молчания. – Какой-то подвох виделся мне тут с самого начала. Я… понимаешь, я не хотел демонстрировать свои сомнения. Сомнения, страхи, называй как угодно. Командир, который дергается туда-сюда, никому не нужен. Ты же помнишь, какой я был – даже если я в чем-то и сомневался, то вы об этом и не догадывались.

– Догадывались, – тихо произнес Рауф.

– Вот как, – хмыкнул Ланкастер. – Все это время?

– Если вы имеете в виду войну – конечно, нет. Но перед Виолой… первым заметил Моня, потом уже я.

– И вы болтали об этом у меня за спиной, как старые бабы?

– Командир, но вы-то никогда не отличались излишней разговорчивостью. Во многих случаях мы до последнего не знали, куда идем и что нас там ждет. А спрашивать… – Рауф дернул плечом, – мы не считали себя бабами.

– Прости. Я совсем не это имел в виду.

– Ничего. Не думайте, что мы не верим вам. Как раз наоборот. Знаете, Моня как-то раз сказал мне, что рядом с вами ему воевать не страшно. А вообще он, по его словам, трус. Смешно, нет?

– Не очень. Если б у нас было побольше таких трусов, как Моня… Я, наверное, и в самом деле виноват перед всеми вами, Раф. Я действительно не хотел, чтобы вы видели мои сомнения. У каждого человека бывают минуты неуверенности, но командир не может себе позволить, чтобы его неуверенность увидели подчиненные.

– Значит, вы сознательно лишали себя человечности.

– Я никогда не был жестоким.

– Я не о том. Вы часто повторяли, что в мире не бывает ничего абсолютного, я сами пытались выглядеть абсолютом. Разумеется, мы все благодарны вам за то, что под вашим командованием большинство из всех нас благополучно пережили эту чертову войну, да, за что мы выжили, и вообще за наш процент потерь, ниже, кажется, ни у кого и не было, но… Вы всегда были отстраненным, ну, словно у вас есть не только задачи легиона, а еще и какие-то свои, собственные, и в них вы нас не посвящали. Так и сейчас. Почему вы не вцепились в кузнеца сразу, если он знал, где этот странный колдун?

– Потому что я попытался дать себе слово… – Ланкастер встал со стула, на его губах появилась горькая полуулыбка. – Слово стать человеком. Выздоравливай, Раф. Может, я приду еще завтра.

Он вышел из госпиталя со странным чувством какой-то потери. Может, потери иллюзий… нет, Ланкастер не думал, что его офицеры, рядом с которыми он прошагал все военные дороги, перестали в него верить. Он не боялся, что они отдаляются от него, в конце концов война давно позади, и того странного братства, что держало их вместе, уже не вернуть. Ему казалось, что сам он, легион-генерал Виктор Ланкастер совершает сейчас некую ошибку, наполненную глухим, молчаливым фатализмом.

«У меня нет пути вперед, – подумал он, медленно шагая по дорожке и слушая, как бетон отзывается мягким рифленым подошвам его сапог, – но и назад тоже. Я словно бы застрял, как муха в янтаре. Я существую, но это иллюзия, потому что на самом деле это мир крутится вокруг меня, а сам я навеки замер, закованный в своем ужасе… ужасе чего? Ужасе ошибки? Ужасе оказаться слабее, чем я есть?»

На шее у него заверещал коннектер.

– Господин генерал, – выдохнул ему в ухо Томор, – над горами какие-то вихревые электромагнитные аномалии.

– Над горами? То есть в атмосфере?

– Да, именно так. И мне кажется, я раскусил, где эпицентр.

– Сейчас я буду в БИЦе, передайте картинку туда.

В центре дежурил Кертес. При появлении командира он вскочил, коротко отрапортовал и добавил:

– Только что все закончилось. Буквально полминуты назад.

– Картинка есть? – спросил Ланкастер, усаживаясь в свое кресло.

– Да, Томор прислал. Вы знаете, она, кажется, как раз там, где обитает этот ваш кузнец. Точнее, чуть к востоку, но эпицентр, по реконструкции Томора, совсем близко.

– Дайте мне его… да, Антал. Я уже здесь, в БИЦе. Что-то я смотрю на ваш натюрморт и не совсем понимаю, что там к чему. Почему две спирали? Два излучателя?

Томор шумно поскреб небритый подбородок.

– Один, господин генерал, но «стреляет» он как бы восьмеркой. Вообще… мне кажется, что это была какая-то настройка аппаратуры. Боюсь, что это у них приводной маяк.

– Маяк для десанта?! Мы что, будем воевать с младенцами? Кстати, ваши сканеры на это безобразие не реагировали?

– В том-то и дело, что нет. Должен признаться, господин генерал, мне это все не нравится. Я отдал приказ на круглосуточное обшаривание системы, но ведь планета, как вы понимаете, крутится, а мобильных средств наблюдения у меня нет… Если бы были, я отправил бы хоть один «глаз» на дневную сторону, но у меня его просто нет!

Ланкастер звонко щелкнул пальцами.

– Кертес, – повернулся он к заместителю начальника штаба, – надо готовить приказ на оборону. Вызывай всех командиров дивизионов, будем нарезать им огневые сектора. Самое хреновое сейчас то, что поставить четкую задачу не удастся, ты понимаешь? Мы не знаем даже, с кем нам придется драться, не говоря уже об их возможной тактике. Значит, будем импровизировать по месту. Сейчас главное – оформить приказ так, чтобы каждый знал свой сектор ответственности, иначе начнется хаос.