Джек расплылся в улыбке:

— Я же говорил, что в Арктике порой вляпываешься в дерьмо.

Хэнли застонала.

Прибыв на место, она набрала в легкие побольше воздуха и полезла на холм замороженного гуано, испытывая душевный дискомфорт от того, что работает без костюма биологической защиты. Она методично продвигалась, собирая образцы в контейнеры, которые ей протягивал Нимит. Наконец она полусоскользнула-полусбежала с вершины холма.

— Здесь можно проторчать до второго пришествия, — заявила Джесси, переведя дух. — Пока достаточно образцов. Если окажется, что переносчиками инфекции являются перелетные птицы, то человечеству грозит беда.

Где-то поблизости заскрежетали льдины.

— О Боже, — произнесла Хэнли, — надеюсь, это лишь брачный зов местного чудища…

Нимит улыбнулся, ничуть не встревоженный. Снова раздался грохот словно мамонты почесались о гигантские воздушные шары и те лопнули.

— Моя бабушка говорила, что это Господь хрустит костяшками пальцев.

Скрежет прекратился. Хэнли, радуясь тишине, окинула взором небесный простор, переливающийся звездами.

Пыль Господа, — сказал Нимит, задрав голову.

— Да твоя бабушка была поэтессой.

— Не угадала. Хорхе Луис Борхес.

— Ты полон неожиданностей.

— Надеюсь.

Джек, ты видел рабочие заметки из лагеря?

— Да.

— Помнишь слова об «ignis fatuus»? Это латинское название болотного газа. Разве здесь есть газ?

Нимит ненадолго задумался.

— Вроде как есть. Я тебе покажу.

Он жестом пригласил Хэнли следовать за ним, миновал холм и обогнул небольшую гряду торосов. Лед, освещенный лампой, переливался, как бутылочное стекло. От порыва ветра взвилось снежное облачко.

Нимит остановился около скопления кочек.

— На островах Арктического архипелага они встречаются довольно часто. В детстве мы называли их «понго». — Нимит опустился на корточки и смахнул снежинки с кочки. Она оказалась прозрачной, внутри маячило что-то темное.

— Никогда не видела подобного чуда, — произнесла Хэнли.

— Это водорослевая впадина. Пузыри газа поднимают зеленые водоросли со дна, растения цепляются за лед и начинают расти.

— Сквозь лед толщиной шесть футов?

— Семь, десять… иногда и больше. Пока не пробьются к свету.

— Без труда не вынешь рыбку из пруда?

— Вот именно. — Нимит погладил полусферу. — Весной постоянное освещение и стеклообразный лед обеспечивают им стремительный фотосинтез.

— Идеальная природная теплица.

— Кислород, который они вырабатывают, вспучивает лед. — Джек взглянул в лицо Хэнли, обрамленное шлемом. — Следишь за моей мыслью?

— Безотрывно.

— Летом ледяной купол тает, образуется пресное озерцо. Максимальная глубина проникновения солнечного света в лед — девять дюймов, так что яма довольно мелкая. Солнце светит круглые сутки, водоросли благодаря темной окраске нагреваются и цветут. Колония развивается, сливается с соседней и достигает двух-трех футов в диаметре. В конце лета тепло.

— Вода замерзает.

— А растения продолжают выделять кислород, который рвется наружу, поэтому покрытие получается выпуклым.

— И мороз не убивает водоросли?

— Нет. Ледяной купол защищает их от ветра и низких температур.

— Ловко устроились. А при чем тут болотный газ.

Нимит поднялся и жестом попросил ее отойти.

— Вообще-то нам не положено этого делать, но ради науки… — Он поднял льдинку и, размахнувшись, швырнул в кочку. Послышался хлопок, ледяные осколки и клочки водорослей взвились в воздух.

— Болотный газ! — воскликнула Хэнли, сначала ошеломленная, а потом напуганная.

— Можно и так назвать, — согласился Нимит.

Хэнли помрачнела: «А вдруг трое ученых стояли возле водорослевой впадины и она взорвалась? А вдруг ядовитые испарения отравили их?»

— Что-то не так? — встревожился Нимит. — Неважно выглядишь.

— Сколько кочек ты разбил за свою жизнь, Джек?

В детстве десятки. Классные мишени! В последнее время не так много. Мы стараемся их не трогать. Полярная комиссия вряд ли обрадуется, если узнает, что мы разрушаем окружающую среду.

— Кто-нибудь когда-нибудь пострадал от взрыва кочки?

— Насколько мне известно, нет.

«Но кто поручится, что все понго одинаковые? — подумала Хэнли. — Девяносто девять могут быть безвредными, а сотая — смертоносной. В Африке одно дерево служит пристанищем для десятков видов насекомых, которых нет больше нигде — даже на соседнем дереве. Почему бы ситуации не повториться в Арктике?»

Хэнли вытащила пластиковую бутылку из кармана брюк и нагнулась над расколотым куполом. Осторожно взяла образец водоросли, положила в сосуд и закрутила пробку.

— К сожалению, придется разбить еще несколько понго, — сказала она.

Лед, словно возражая против ее намерения, содрогнулся.

Хэнли не задумываясь выпалила калифорнийское словечко, означающее землетрясение, и следом подумала: «Но ведь здесь это невозможно!»

Раздался жуткий треск. Перед Хэнли и Нимитом образовался огромный черный провал, источающий запах моря. «Дыхание смерти», — пронеслось в мозгу у Джесси.

Огромная светлая морда с длинным витым рогом высунулась из провала, осыпав людей ошметками льда и брызгами воды, и скрылась из виду. От проруби поползли трещины.

— Бежим! — крикнул Нимит, толчками приводя опешившую подругу в чувство.

Они повернулись и кинулись прочь.

У полыньи они перевели дух.

— Что это было? — спросила Хэнли.

— Нарвал, — сказал Нимит и вдруг потянул ее за ледяную глыбу. — Выключи фонарь!

В полынье, заполнив ее от края до края, появилась тварь гораздо больше предыдущей. Исчадие ада. Воплощение мирового зла.

К треску льда прибавилось лязганье.

— Подлодка, — прошептал Нимит.

Из открытых люков выбрались черные фигуры и принялись переправлять на лед ящики. Другие черные фигуры — с оружием на плечах — покинув люк, съехали по канату наземь и занялись распаковкой оборудования. Вскоре Нимит и Хэнли увидели гусеничные сани.

Послышался крик. Одна фигура, поскользнувшись, упала. Часть охранников бросилась ей на выручку. Остальные собрались вокруг саней. Хэнли почувствовала запах бензина, двигатель закашлял, оживая, зашипел и заглох.

Подул легкий ветерок. Фигуры согнулись в три погибели, кое-кто повернулся к ветру спиной. «В конце концов, они просто люди», — подумала Хэнли.