Лишь опытные искрящие могут себе это позволить.

Опытные, но не я.

Но мне всё равно не страшно.

Я не боялась смерти. Лишь бы Леонард жил!

Любовь? Не знаю. Безумие? Возможно!

Чем сильнее билось его сердце, тем слабее стучало моё.

Рана затягивалась. Я знала, что моих сил не хватит, чтобы затянуть её полностью, но это не важно. Тут Керит и он завершит начатое, позовёт помощь.

Перед глазами уже начали вспыхивать круги, тело дрожало от перенапряжения, а во рту всё пересохло.

Остановиться я не могла, даже если бы захотела. Всё зашло слишком далеко.

Живи…

А в ответ чужой крик в голове:

Не смей!

И нас оторвало друг от друга, расшвыривая в разные стороны.

Огонь был повсюду. Жаркое, безумное пламя, медленно сжирающее его внутренности и высасывающее по капле жизнь из тела.

Наверное, именно так чувствует себя куропатка на вертеле, если она может что-то чувствовать.

Круг за кругом. Бесконечно.

Умирать не страшно. И почти не больно. Если только чуть-чуть, потому что боль в груди сводит с ума.

Может это уже Бездна? Такое своеобразное наказание за все грехи, в которых так и не раскаялся и не попросил прощения у Великих?

Зря старались, каяться мужчина не собирался. А вот побороться может быть.

Стоило так подумать, как тут же пришёл холод.

Крохотные колкие иголочки инея, которые быстро таяли, орошая душу живительной влагой. Но инея и снега с каждой секундой становилось всё больше, что градус жара в груди постепенно снижался.

И было в этой холодности что-то неуловимо знакомое и такое родное.

Айола… Как глоток ледяной воды на обожжённую душу.

Его маленькая и хрупкая жена. Личное сокровище. Именно её присутствие Леонард сейчас ощутил.

«Не отпущу».

«Ты мой».

Жар уже почти исчез, а вот давление на грудную клетку усилилось. Холод становился всё сильнее, сковывая сердце, уже по-настоящему.

Слишком много всего, слишком всё гладко.

Леонард сам не понял, когда возникла тревога. Но интуиция кричала о том, что что-то пошло не так.

Айола отдавала ему слишком много энергии и сил. Он не знал как, но понимал, что её слишком много. Да, его тело радостно поглощало предложенную жизненную силу. Но поток был слишком мощный и неконтролируемый.

«Живи…»

Её голос был почти не слышен, так слаба казалась Айола.

«Не смей!»

Рык вырвался из самого сердца. И Леонард попытался отгородиться от жены, поставить щиты, сделать хоть что-то. Надо было остановить это самоубийство.

Но они слишком слабы. Оба. И прервать это не могли.

«Остановись! Не надо! Не надо этой жертвы, Айола! Не смей!»

А следом осознание самого страшного и невероятного.

«Я не смогу без тебя!»

И вдруг всё закончилось. Слишком резко и странно.

Его накрыла темнота. Бездушная, безликая, которой невозможно было сопротивляться.

Леонард Торнтон пришел в себя на вторые сутки после покушения.

Незнакомая комната, скудно обставленная и безликая. Высокий потолок, небольшие светильники и аромат лекарств, от которых свербело в носу.

И родная сестра, которая, сложив руки на груди и прищурившись, смотрела на него.

— Очнулся?

— Ты здесь? — прохрипел Лео едва слышно и сморщился от боли в затылке.

Странно, болеть должна грудь (рана у сердца ныла), а по факту голова раскалывалась сильнее.

— А где мне еще быть? Мой брат чуть не погиб от рук ревнивой любовницы. Кстати, это стало самым сенсационным событием последних лет. Поздравляю, ты в центре скандала.

— Сарказм тебе не к лицу. Она мне не любовница, — ответил он и попытался приподняться. — И как тебя Дерек отпустил?

— Он тут.

Встать не получилось. Боль в груди, которая до этого просто ныла, резко прострелила всё тело, сковывая напряженные мышцы.

— Бездна…

— Лежи и не двигайся. Ранение в грудь, — сообщила Селина, даже не дернувшись, чтобы ему помочь, — опасное и почти смертельное. Не будь Айолы рядом, всё могло бы сложиться иначе.

— Айола? Где она?

Молодая женщина прикусила губу и отвернулась, пряча взгляд.

— Селина, где моя жена?

Армель не могла в неё выстрелить. Этого не было, он бы почувствовал. Нет, Леонард точно знал, что потом эта ненормальная застрелилась, но жену не тронула. Ведь это страшная смерть — оставить Айолу жить и оплакивать мужа.

— Здесь. Она здесь. В Академии. Вас доставили сюда прямо из парка. Скажи спасибо, что рядом оказался королевский лекарь. Именно он услышал крики Керита и пришел на помощь, успев разорвать связь.

— Что с Айолой? Она ранена?

— Нет. Констанци в неё не стреляла.

— Тогда в чём дело? Хватит ходить по кругу. Скажи наконец.

— Она умирает.

— Что?

— Айола кое-что сделала. Кое-что неправильное и крайне опасное. Она отдала свою жизнь в обмен на твою.

Звучало жутко.

— Этого не может быть…

— Она угасает. Медленно уходит. Её пытаются удержать, спасти, но Айола потеряла слишком много энергии и сил.

— Я хочу её увидеть!

— Лежи. Это ничего не даст. Ею занимаются лучшие умы академии. Но она, — Селина вздрогнула, проведя рукой по выступающему животу. — Она не хочет возвращаться. Сопротивляется.

— Поэтому я хочу, чтобы ты помогла мне увидеть жену.

— И что ты ей скажешь? Как тебе жаль? Что любишь? Проблема в том, что Айола почувствует ложь и уйдет. Навсегда.

— Не уйдёт, я не позволю.

Не поверила и еще сильнее нахмурилась.

— Не могу так рисковать.

— Селина, — угрожающе рыкнул Леонард. — Если ты мне не поможешь, я сделаю всё сам.

Она некоторое время изучала его, а потом, вздохнув, нехотя произнесла:

— Хорошо.

Ему действительно дали возможность увидеть жену. Искрящие наложили на рану временную заморозку, которая позволила графу двигаться и даже ходить, правда опираясь на палку, с небольшими и частыми остановками.

Хорошо, что комната Айолы была недалеко. А то и заморозка не помогла бы.

— Мне всё-таки не нравится эта идея. Ты же потом сутки-двое отходить будешь от заклятия, — нервно произнесла Селина. — От ранения еще не отошел и так рискуешь.