– Что он от тебя хочет?

– Чтобы я организовала вечеринку.

– Вечеринку? Здорово. – Фи захлебывается восторгами, а меня это просто бесит. Увидев мое грозное лицо, она придает своему постное выражение. – Хреново.

– Да уж слов нет, как хреново, – рычу я. – Кроме свадьбы на носу, мне нужно закрыть квартальные отчеты по бюджету, подготовить презентацию для исполнительного комитета, проследить за выпуском драмы «Трилогия убийства», заключить контракт на съемку Тур де Франс, сделать последний выпуск «Секс с экс» и утвердить кастинг для семьи Скотт в «Теддингтон Кресент»!

Пока я все это перечисляю, мое лицо расцветает всеми оттенками гардероба Барбары Картланд.

– Ладно, ладно, я поняла. Успокойся, румянец тебе не идет, – произносит Фи и кладет руку мне на плечо. – Я, кажется, могу тебе помочь.

– Поможешь?

– Без проблем, – бросает она небрежно. Ах ты, моя спасительница. Так бы и расцеловала. Но лучше ограничиться словами.

– Спасибо.

– Не за что.

Мы с Фи – отличная команда. Она занята подготовкой вечеринки и уже придумала тему, заказала продукты и напитки, составила список гостей, куда вошли не только наши сотрудники, но и пресса, второстепенные знаменитости, победители конкурсов, и разослала им приглашения. Фи битых две недели пахала круглыми сутками. Ее лояльность и энтузиазм просто поразительны! Когда на нее ни посмотришь, она вечно завалена планами, списками инвентаря, расписаниями и журналами. Она почти все время висит на телефоне, обзванивает гостей, нужных людей, добывает артистов и посуду. Или рассылает письма, факсы и курьеров, чтобы уговорить, повлиять или соблазнить кого-нибудь на что-нибудь этакое.

Теперь я спокойно могу заняться своими делами, чтобы, все переделав и завершив, так же спокойно покинуть офис. Не хочу тратить медовый месяц на телефонные переговоры с Англии ей. Впахиваю я, честное слово, как ненормальная. Долгие часы сосредоточенности отзываются головной болью, жжением в глазах и биением в висках. Ближе к тринадцатому моя корзина для входящих бумаг уже пуста, а все проекты благополучно сданы, уж это-то святое дело. Осталось закрыть бухгалтерию по бюджету за квартал – м-да, и это в последнюю неделю перед свадьбой. А потом, после медового месяца, я вернусь…

Вернусь к тому, что скопится в корзине для входящих документов.

– Все! Готово! – И я отбиваю электронное письмо, последнее за этот сумасшедший день.

– Отлично. Я боялась, что Синдерс не явится, – лепечет измученная Фи. Она возит ногами под столом, пытаясь нащупать туфлю. Мы обе горды тем, что справились со всеми делами, при всех непомерно высоких требованиях.

– Думаешь, она пропустит твою вечеринку? Да никогда.

На Фи белое платье в блестках – шедевр Москино. Снежная королева рядом с дебютанткой. Я и сама не могла бы подобрать ничего лучше. Она, верно, хочет быть звездой вечеринки и, скорее всего, угрохала на него все свое приданое.

– Ты будешь переодеваться? – говорит она.

– Ох, я об этом и не подумала. – Фи делает гримаску. – Ладно, посмотрю у себя в шкафу. Там наверняка что-нибудь найдется. – Понятно, она так старалась и хочет, чтобы все оценили ее усилия – и сами бы тоже старались быть на высоте.

Вечеринку Фи оформила в черно-белых цветах. Она объяснила это тем, что приглашения разосланы поздно, гости по большей части связаны с телевидением, а эти цвета отвечают телевизионным традициям. Ее указаний я, конечно же, не послушалась, через пятнадцать минут выйдя из дамской комнаты со свежей помадой и в алом платье от Джоанны Хеир. Оно очень облегающее и очень женственное. Первое впечатление – самое важное, уж я-то знаю.

Я поднимаюсь туда, откуда доносится смех, звон бокалов и тяжелый запах крупных белых лилий, – на открытую террасу, где идет веселье. Дверь лифта открывается… До чего здесь красиво! Официанты в униформе от Пола Смита разносят шампанское. Еще довольно светло, но везде горят лампы и китайские фонарики, нарядные и живописные. Повсюду скульптуры в виде шахматных фигур. Не знаю точно, для чего их здесь поставили, но все на них то садятся, то стряхивают пепел. По стенам чудесные белые ковры искусственного меха. Еда выглядит изысканно, она тоже выдержана в черно-белой гамме – сначала восхитительная черная икра, разложенная горками, потом аппетитные крошечные летние пудинги из ежевики, поданные со сливками. Фи правильно сделала, что предпочла подать изысканные блюда небольшими порциями. Неважно, каковы они на вкус, потому что большинство гостей скорее согласятся вычистить ботинки всей Британской армии, чем проглотить лишние калории. Публика тут блестящая – по маминому прозаическому выражению, «умыты аж до скрипа». А из одежды модных домов можно составить целый алфавит, от Армани до Версаче.

Великолепно. Ну просто волшебно.

Я беру бокал шампанского и оглядываюсь в поисках собеседника. Но тут ко мне вдруг мчится Фи.

– О господи, – причитает она.

– Что? У меня помада на зубах? – Я тру зубы пальцем, и замечаю, что к моему обручальному кольцу прилип кусочек мыла. Снимаю кольцо, начинаю отковыривать мыло ногтем. Что-то очень расстроило Фи. Она тяжело дышит.

– Я так виновата, ну очень, очень виновата. Просто не пойму, как это получилось. Мы рассылали приглашения по электронной почте и его имя, наверное, случайно попало в список, – трещит она.

– Чье имя? – спрашиваю я. Но Фи не может ответить, потому что она смотрит прямо перед собой и напоминает мне испуганного кролика в свете фар приближающегося грузовика. Я оглядываюсь.

И сама превращаюсь в кролика.

– Даррен? Даррен? – Невероятно. Это он. Все это время я пыталась уверить себя в том, что увидеть Даррена снова – худшее, что только может быть. Но сейчас, когда он стоит рядом, я знаю, что это самое лучшее, что только может быть на свете. Толпа гостей вокруг нас постепенно тает, теперь нас только двое. И это кошмар, потому что мой язык прилип к небу, и я не могу придумать, что сказать.

Кольцо я кладу в карман.

Он расчудесный. Точно такой, каким я помнила и представляла его все эти шесть месяцев, и – нет, даже лучше.

Я жду, что он набросится на меня с обвинениями, и хочу защититься вежливой и формальной беседой.

– Бегаешь по вечеринкам? – Я сейчас застрелюсь. Самая подходящая казнь за шаблонное начало разговора, вот только оружия под рукой отчего-то нет.

– Кажется, да, – говорит он, то ли улыбаясь, то ли морщась, а я икаю. Это все газировка.

– Замечательно. Как я рада. – Эти слова подходят больше. Они честные и искренние, а Даррен любит честность и искренность. – Не ожидала видеть тебя здесь, – спешу я объяснить. – Тебя пригласила не я, – это звучит ужасно, – то есть не я рассылала приглашения. – Он, кажется, смущен. – Ты ведь не любишь такие развлечения, правда? – Мой голос под конец фразы пустил петуха, а потом и вовсе пропал. Кажется, мы оба чувствуем облегчение.