– Мир сошел с ума! – вслух сказала она, вздохнув.

– Это точно! – раздался позади нее звонкий женский голос.

Антония Тозини оглянулась и увидела высокую девушку с темными волосами и ярко-синими глазами в дорогой стильной одежде. Антония схватилась за сердце.

– Вика, ты?! Ой, напугала! Что ты здесь делаешь? Почему не предупредила, что придешь? Я думала, что ты в своей галерее. То есть я очень рада видеть тебя, но как-то это неожиданно… – развела руками дама.

Вика вдруг заулыбалась и, словно одержимая какой-то мыслью, пошла на Антонию. В руке у нее был камень.

– Лживая сука! Хочешь единолично пользоваться своим сыном до конца дней своих? Они сейчас настанут!

– Что ты? Что ты, Вика? – испугалась Антония и попятилась от незваной гостьи.

– Тебе меня не обмануть! Я никогда не сдаюсь! Не думай, что я недостойна Марко, я уничтожила всю свою гнилую семейку, оставив в живых одну сводную сестренку, чтобы она за это ответила. А мне ничего не будет, кроме почета и уважения, ведь я буду Тозини! Я не сумасшедшая! Я оторвалась от них, у меня приемные родители, а если они только откроют рот, я и их уничтожу! Никто об этом не узнает, никто! Эта старая дура приволоклась ко мне, рассказав историю моего рождения и кто был моим отцом. Она говорила, что я не избегну его участи… но она ошибалась! Я вывезла все картины этого психа и уничтожу их вместе с галереей, еще и страховку получу! Какая же я сумасшедшая? Какие приступы бешенства? Я ничего не помню и не знаю! Об этом художнике все забудут вместе с его ненормальными работами, а вместе с этим умрет и тайна моей семьи! Я не такая, как они! Нет! Я видела это ничтожество в психушке, это же овощ! Я не такая, уверяю вас! Я проломила ей голову без тени сожаления, а затем заставила новоиспеченную мамашу рассказать о сумасшествии Милы, тоже дочери моего папаши… вернее, нет! Я не имею к этому никакого отношения! Так ведь?! – грозно надвинулась Виктория на Антонию, которая ровным счетом ничего не поняла из ее путаной и эмоциональной речи.

– Дорогая, при чем здесь я?

– Ты тоже должна умереть, ты не дашь нам спокойно жить… Марко будет безутешен, но я успокою его, я отделаюсь от всех никчемных людишек, мешающих нашему счастью!

– Викочка…

– Молчать! – дико закричала Вика.

Пожилая женщина бросилась по саду с криками о помощи. Она не помнила, как натолкнулась на девушку с огненными волосами, которая схватила ее и прижала к себе.

– Успокойтесь, синьора, все закончилось! Все хорошо!

Григорий Степанович тем временем скрутил Вику и надел на нее наручники, Джузеппе с полицейскими уже спешил на помощь.

– Все… – Григорий вытер пот со лба, а Надя закрыла лицо руками и заплакала.

Все вокзалы, аэропорты пропитаны особым воздухом разлук и встреч…

Григорий Степанович в криво застегнутом дождевике стоял напротив Надежды и смотрел на нее, не отрываясь, словно хотел насмотреться на всю оставшуюся жизнь. В руках он мял ремень дорожной сумки.

– Значит, улетаешь? – старалась бодро говорить Надежда, но почему-то ее голос предательски дрожал.

– Дело закрыто…

– Жалко. Я хотела бы видеть тебя на нашей с Марко свадьбе.

– Извини, служба… – Григорий прокашлялся.

– Простыл?

– Нет, просто много курю, – они вели разговор ни о чем.

– Почему ты отказался от денег, что предлагал тебе Марко Тозини за спасение его матери? Тебе хватило бы на всю жизнь, – спросила Надежда, разглядывая каждую его морщинку на осунувшемся лице.

– То, что я сделал, это моя работа, а взяток я не беру, – ответил Григорий.

– Это была не взятка, а вознаграждение!

– Мне от твоего Марко ничего не надо! – буркнул Григорий.

– Честный?

– Да.

– Понятно, почему один…

– Я честен перед собой и перед людьми, и если говорю, что не смогу обеспечить тебе достойн…

– Что это? – вздрогнула Надя, грубо прервав его. – Объявили посадку на рейс до Москвы! Так скоро?

– Я пойду?

– Подожди еще пять минут! Какой-то ты, Гриша, нескладный! Я за тебя буду переживать! А у тебя на работе стреляют? С тобой может что-то случиться? Ты хоть пиши мне иногда по электронной почте! – зачастила Надежда, вцепившись в его пуговицу на плаще, и так висящую на одной нитке.

– Что ты? – взял ее холодные руки в свои широкие теплые ладони Григорий. – Ты прямо как мать родная! Не надо за меня так волноваться, я уж проживу как-нибудь… Никто за меня так не беспокоился, – решил он обратить все в шутку, так как понимал, что Надя находится на грани истерики.

– Гриша, ну почему ты словно одинокий волк? Ты же красивый мужчина и молодой еще! – непонятно кого она пыталась убедить в этом, спрашивала или констатировала.

– Так получилось, – пожал он плечами, – наверное, я однолюб и просто так пудрить мозги женщине не могу.

– Ой, объявили: регистрация на рейс до Москвы заканчивается! – вздрогнула Надя, глядя на него расширившимися от ужаса глазами.

– Я слышу! Знаешь, Ситцева, ты не права, говоря, что я не вижу, что ты красивая, умная и порядочная. Я всегда это видел и боялся себе в этом признаться, а теперь уже слишком поздно…

– Почему же ты не позовешь меня с собой?! – воскликнула Надя.

– Больше всего на свете хочу этого, сердце хочет, но холодная голова следователя говорит совсем другое. Я не имею права, Ситцева, портить тебе жизнь. Ты вытянула счастливый билет, и ты это заслужила! Прощай!

Григорий повернулся и пошел туда, где заканчивалась регистрация. Надя догнала его и повисла на шее, он поцеловал ее, затем отстранился и сказал:

– Будь счастлива!

Сквозь слезы Надя видела, как Григорий Степанович уходит от нее своей размашистой походкой в мятом плаще, не оглядываясь. Самый нелепый человек на свете, романтичный и честный следователь, скрывавшийся за напускной грубостью. Надя открыла свою ладонь и увидела пуговицу от его плаща, которую она все-таки оторвала. Чтобы не разрыдаться, она быстро развернулась и почти побежала к автостоянке, где ее ждал «Мерседес» Марко Тозини. Надю обожала его мать, в нее был влюблен он сам. Надя имела все шансы стать принцессой империи «Тозини». Обеспечить будущее своей дочери, нарожать Марко кучу детишек… Надя все это могла и собиралась сделать, в душе понимая, что для нее рай на земле ассоциируется не с красавцем миллионером Марко Тозини, а с грубоватым следователем из России. Как-то поздно они распознали свои чувства, и не надо делать друг другу еще больнее, Григорий был прав….

Григорий Степанович мог гордиться собой. Сегодня он сделал большое и важное дело. Он доказал полную невиновность своего подследственного, несмотря на то что все улики были против него. Мало того, он сам выехал на задержание предполагаемого преступника и даже получил легкое ранение. Пуля пробила плечо насквозь, не задев кость и крупные сосуды. Это было его третье ранение и первое огнестрельное, другие два Григорий Степанович получил от лезвия ножа. Бог оберегал честного следователя от смерти. Григорий Степанович всегда действовал в интересах справедливости. Сейчас он был доволен, что спас парня от тюрьмы, а ведь по сумме предъявленных обвинений ему грозило от восьми до десяти лет. В больнице ему под местной анестезией обработали и зашили рану. Григорий Степанович не согласился остаться там и ушел под расписку об отказе от госпитализации и прививок от столбняка, посчитав, что у него на это дело уже иммунитет по жизни. Его непосредственный начальник Дмитрий Егорович Вересов перехватил его в больничном коридоре. Он налетел на своего подчиненного с самым суровым выражением лица, а ведь сам приехал в больницу, беспокоясь за здоровье Григория Степановича.