— Прошу прощения, Ваше Величество…

— Ладно, зови его, — Рудольф махнул рукой, — посмотрим, что за птица эта знаменитая личность.

Речь, между прочим, шла о блистательном английском математике и астрономе, крупнейшем естествоиспытателе того времени, знатоке философии и языков, собирателе старинных рукописей, владельце одной из богатейших личных библиотек, провидце, алхимике и медиуме, слава о котором гремела по всей Европе. Это был эксцентричный человек живого ума, не гнушавшийся, впрочем, и различных фокусов, если они приносили ему славу или деньги, а еще лучше — и то, и другое. Он был знаменит тем, что предсказал царствование Елизаветы I, за что был посажен Марией Тюдор в Тауэр, но после вышел, получил от королевы Елизаветы защиту от преследований инквизиции и стал ее ближайшим советником при английском дворе.

— Ваше Величество! — вскричал вбежавший через минуту в королевский кабинет невысокий худощавый человек лет пятидесяти с седой клиновидной бородкой, в алхимической шапочке, черном сюртуке и с тростью. — Я просто не могу сдержаться, чтобы не поделиться с вами моим новым открытием.

Король не произнес ни слова, просто молча наблюдал. Он остался сидеть, лишь надел шляпу и нахмурился, поскольку высоко ценил королевскую гордость, а вошедший вел себя довольно развязно. Рудольф несколько нервно барабанил пальцами по столу.

— Тайна магического числа двадцать три раскрыта!

— Тайна чего? — переспросил удивленный Рудольф.

— Ваше Величество, — вошедший перешел на шепот, — вы, несомненно, знаете, что именно двадцать три члена Малого синедриона осудили Спасителя нашего Иисуса Христа на распятие. Но мало того, в древних иудейских рукописях Библии сатана упоминается ровно двадцать три раза, а Жак де Моле был двадцать третьим, и последним, Великим магистром могущественного ордена рыцарей Храма. На Востоке говорят, что Коран ниспосылался пророку Магомету через архангела Гавриила на протяжении двадцати трех лет. И прошу обратить внимание: в человеческой руке ровно двадцать три составляющих ее косточки. Но все это — лишь малая часть удивительных свойств этого числа… Так вот, я нашел формулу, которая все объясняет: если три раза взять по три, затем три раза по два и к этому прибавить дважды по три или трижды по два, то выйдет в точности двадцать три! Это абсолютная симметрия! Число, несомненно, обладает магическим смыслом. Я уже не говорю о том, что в греческом алфавите двойке соответствует бета, а тройке — гамма, что дает первую и последнюю буквы слова «бог».

Рудольф, не проронив ни слова, стоически выслушал весь этот монолог. Затем император решительно встал и раздраженно стукнул рукой по лежащей на столе стопке книг.

— Хватит!

Доктор Ди сразу же замолчал. На его лице появилось выражение смирения и покорности.

— Я пригласил вас не для того, чтобы упражняться в математических фокусах с цифрами! — Король говорил не повышая голоса, но напряженно. — В Вене наслышаны о ваших обширных познаниях и уникальных способностях. — При этих словах Ди поклонился, как бы благодаря императора за комплимент. — Мы поговорим о них позже — всему свой черед. Сейчас меня занимает совершенно другое… — Король сделал паузу. — В империи брожение, бесконечные разногласия между католиками и протестантами стали реальной угрозой порядку, турки наседают. Прежде всего нас интересуют ваши провидческие таланты, а не арифметика. — Император грозно посмотрел на Ди. — Мне сказали, что вы обладаете неким черным кристаллом, в котором сопровождающий вас медиум по имени Эдвард Келли якобы видит будущее. Это правда, что он общается с… ангелами?

Последние слова король произнес с изрядной долей скептицизма в голосе. Однако Джон Ди вмиг сделался чрезвычайно серьезным. Он снова согнулся в подобострастном поклоне.

— Да, Ваше Величество, это истинная правда. Мы с Эдвардом — к вашим услугам. Однако хотел бы нижайше просить вас… Дело в том, что наши опыты… чрезвычайно чувствительного свойства… Любое стороннее присутствие может помешать. Прикажите выделить нам отдельную залу для занятий, чтобы мы могли подготовить все необходимое и работать в тишине и спокойствии.

— Разумеется, — коротко сказал король. — Но я надеюсь, что мне-то вы покажете кристалл?

— Конечно. — Джон Ди поклонился. — Прикажите, Ваше Величество, впустить Эдварда. Он дожидается за дверями. Кристалл у него.

Рудольф позвонил в колокольчик. Двери вновь распахнулись, и Филипп впустил в кабинет Эдварда Келли, который нес на вытянутых руках внушительных размеров ларец. С первого взгляда на грузную и какую-то нескладную фигуру Келли, его одежду, черную ермолку на голове и манеры складывалось впечатление, что перед вами — простолюдин. У него были маленькие, глубоко посаженные глазки, слегка крючковатый нос и длинные волосы, скрывающие от любопытного взгляда отрезанные уши. Дело в том, что в молодости он промышлял изготовлением фальшивых денег, а затем посмел обмануть одного английского адвоката, изготовив подложный документ. В результате Келли был осужден королевским судом, прикован к позорному столбу и лишился ушей, хотя мог остаться и без головы. Рудольф был осведомлен об этой истории, и, если бы не слава медиума, которая сопровождала Келли, он никогда не принял бы этого проходимца в своем кабинете.

Эдвард Келли неуклюже поклонился королю и поприветствовал его, затем поставил на стол ларец и бережно достал из него нечто завернутое в шелковую ткань. Это был до блеска отполированный черный кристалл с ручкой, сделанный подобно зеркалу.

— Это обсидиан, Ваше Величество, редкостный камень, привезенный из-за океана, — произнес доктор Ди. — Тамошние жрецы таинственного племени майя использовали его для того, чтобы говорить с духами. Келли научился этому редкому искусству. Он также снискал покровительство князя ангелов Уриэля, который передает Эдварду магические знания на особом языке…

Король взял черное зеркало в руки.

— Осторожнее, Ваше Величество. — Ди изобразил на лице озабоченность. — Вам не стоит заглядывать в него, как бы чего не случилось…

Рудольф с легким раздражением вернул зеркало Келли. Этот англичанин явно допускал себе неподобающие вольности, но он нуждался в их помощи и потому вынужден был терпеть.

— Все необходимые распоряжения уже отданы, — сказал император, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена. — Идите и сделайте то, о чем я вас просил. Мне нужно знать будущее империи.

Император стоял у окна и смотрел на Влтаву. Прошло уже более десяти лет, как он перевел двор в Прагу. Он любил этот город больше, чем Вену, ему все здесь казалось спокойнее и уютнее. Хотя следовало признать, что последние годы все равно были для него тяжелыми. Рудольфа мучили болезни, периоды меланхолии сменялись припадками чрезвычайного возбуждения и продолжительной бессонницы. И при этом ему приходилось время от времени собирать сейм, бороться с протестантами и поступающими со всех сторон требованиями о самоуправлении городов, играть роль посредника в бесконечных склоках и интригах представителей габсбургской династии. В то же время он продолжал лично следить за созданием своего детища — кунсткамеры, перестройкой Пражского Града, да и самого города, организацией зверинца в Оленьем рве, участвовать в сложнейших алхимических опытах. Вся эта череда событий требовала его постоянного внимания, лишала сна и мешала сосредоточиться.