В донесении королю Португалии отмечал, что Маскат являлся в то время «частью Королевства Ормуз», а земли, что лежали за ним, во Внутреннем Омане, управлялись тремя братьями во главе с владыкой Омана по имени Ибн Джабир. И простирались они чуть ли не до Адена. Принадлежали им также Фартак и Дофар. Упомянул д’Албукерки и о том, что один из братьев правителя Омана отобрал у короля Ормуза остров Бахрейн, лежащий в пяти днях морского пути от Ормуза, где «вылавливали лучший в мире жемчуг», а также Эль-Катиф, что на Восточном побережье Верхней Аравии. В землях властелина Омана, писал он, «разводят лошадей на продажу». Там много овец и другого домашнего скота. Местные жители – страстные любители охоты с соколами и быстроногими, хорошо натасканными собаками масти «салюки».

Прослышав о зверствах португальцев в Карйате и в Маскате, торговцы Сухара город до прихода туда эскадры д’Албукерки покинули. Губернатор Сухара отправил своего посланца к д’Албукерке, дабы тот известил его, что город этот принадлежит королю Ормуза. И что если португальцы высадятся на берег с миром, то и приняты будут, как подобает, по всем правилам гостеприимства. Если же сойдут на берег с обнаженными мечами, то и сами напорются на мечи собранного на побережье племенного ополчения.

Ответ д’Албукерки был предельно кратким и лаконичным. И звучал, по словам хронистов, примерно так: или губернатор немедля сдаст город и присягнет на верность португальскому королю, и тогда и сам останется в живых, и жители города не пострадают, либо по прошествии суток город вместе с фортом перейдет в руки португальцев со всеми вытекающими из этого последствиями.

Распрощавшись с посланцем, д’Албукерки отдал приказ готовиться к штурму Сухара. Бросок на город намеревался предпринять на рассвете следующего дня. И когда солдаты стали уже усаживаться в лодки, прибыла депутация сухарцев и известила д’Албукерки о том, что, не получив обещанной помощи с Ормуза, губернатор Сухара собранное им 7-тысячное ополчение распустил. И, желая не допустить разрушения Сухара, готов заключить с д’Албукерки договор о мире. Д’Албукерки ответил, что примет сдачу города и Сухар не тронет, если губернатор признает вассалитет Португалии, поднимет над своим фортом португальский флаг и станет платить Лиссабону дань, в том же размере, что выплачивал прежде королю Ормуза. Депутация с условиями д’Албукерки согласилась, и договор подписали. Португальский флаг, доставленный в форт города, торжественно водрузили под залпы из корабельных орудий на самой высокой башне форта. Затем губернатор Сухара вручил д’Албукерке письмо с официальным уведомлением о признании Cухаром вассалитета Португалии. Д’Албукерки в ответ вверил город в управление прежнему губернатору, разрешил держать в форте небольшой гарнизон и гарантировал безопасность городу со стороны Португалии.

Самое сильное сопротивление «дьяволу д’Албукерке», как прозвали его оманцы, оказали жители Хор Факкана. По признанию самих португальцев, сарацины (арабы) Хор Факкана проявили мужество и отвагу. Дрались яростно и нанесли им ощутимые потери. Высадив десант и заняв прибрежную полосу, д’Албукерки в течение нескольких дней не мог, как ни старался, взять город и завладеть его крепостями. Имея в виду оказать на осажденных психологическое воздействие, заставить встать на колени и признать вассалитет португалькой короны, д’Албукерки распорядился ежедневно и прилюдно убивать на побережье, в зоне видимости с оборонительной стены города, по несколько захваченных им в плен оманцев. Однако желаемого результата, к его удивлению, это не дало. И все потому, что среди пленных, как выяснилось, был местный шейх, которого арабы хотели обменять на сдачу ими города. Д’Албукерки его освободил, а город, оставленный после этого племенным ополчением, захватил и разграбил. Пленных из числа молодых и крепких мужчин распорядился использовать в качестве гребцов на галерах. Многим пожилым людям, даже женщинам, повелел отрезать носы и уши – «поставить клеймо д’Албукерки», как говорили арабы Южной Аравии. Такое поведение португальцев не укладывалось в рамки обычаев и традиций войны, существовавших у народов и племен Аравии. Старики, женщины и дети издевательствам и надругательствам во время войн не подвергались. И потому зверства португальцев долгое время ассоциировались потом в землях Южной Аравии с христианством. Захватив Хор Факкан, проведя в нем три дня, пополнив запасы воды и продовольствия, и предав город огню, д’Албукерки выступил на Ормуз (сентябрь 1507 г.)[229].

26 сентября 1507 г. эскадра д’Албукерки подошла к Ормузу. К защите острова ормузцы подготовились основательно. Военный кулак, собранный ими, насчитывал около 26 тысяч воинов, в том чиcле 4 тысячи лучников, и 400 парусников, включая весь военный флот королевства, числом в 60 кораблей с 2500 матросами. Д’Албукерки предложил королю Ормуза сдаться и стать вассалом Португалии, либо умереть. Стороны вступили в переговоры. Поняв, что ормузцы тянут время, рассчитывая на подход подкрепления из их доминионов, д’Албукерки переговоры прервал, флот Ормуза в разгоревшемся вслед за этим сражении практически весь сжег. Видя, что город в огне и флот утрачен, ормузцы сдались и направили к д’Албукерки посла с предложением о мире. Ормуз перешел в руки португальцев (10 октября 1507 г.). Потери мусульман составили 1600 воинов, а португальцев – всего 10 человек, а также 50 человек ранеными.

Королю Ормуза, Сайф ад-Дину II, было в то время только 12 лет. Делами в королевсте де-факто заправлял его визирь. Он поднял над дворцом правителя белый флаг, после чего вместе с королем и верховным кади (судьей) Нур ад-Дином заключил с д’Албукерки договор. В соответствии с этим договором, всесильный некогда властелин зоны Персидского залива, владыка Королевства Ормуз, сделался вассалом Лиссабона. Португальцы получили право на строительство форта и открытие на острове торговой фактории. Комендант форта наделялся полномочиями поверенного в делах короля Португалии на Ормузе. Размер ежегодной дани, подлежавшей к выплате Ормузом португальской короне, устанавливался в размере 15 000 ашрафи (золотая монета). Король Ормуза и д’Албукерка поклялись на Коране и Библии соответственно соблюдать и уважать заключенный ими договор[230].