К 27 марта рабочие Вайса сумели пробить небольшое отверстие в гранитных блоках. Тем не менее Вайс — что абсолютно нелогично — уволил десятника по имени Паоло. На следующий день qh писал в своем дневнике: «Через небольшое отверстие, пробитое в полость над камерой Дэвисона, я просунул свечу на конце прута и испытал разочарование, убедившись, что эта камера похожа на нижнюю». Он нашел свою «тайную комнату»! (Рис. 144)

Применив порох для расширения отверстия, Вайс 30 марта вошел в открытую им камеру — в сопровождении мистера Хилла. Они тщательно исследовали помещение. Оно оказалось герметично запечатанным — без единого отверстия. Пол его представлял собой необработанную сторону больших гранитных блоков, из которых состоял потолок расположенной ниже камеры Дэвисона. «По всему полу был равномерно распределен какой-то черный порошок, на котором четко отпечатывались все следы». (Природа этого черного порошка, лежавшего «довольно толстым слоем», так и осталась невыясненной.) «Потолок был великолепно отполирован, а его плиты точно пригнаны друг к другу». Совершенно очевидно, что в камеру никто не входил, но в ней не было ни саркофага, ни сокровищ. Она оказалась абсолютно пустой и голой.

Вайс приказал расширить отверстие и отправил сообщение британскому консулу в Египте, объявив, что назвал открытое им помещение «камерой Веллингтона». В своем дневнике он писал, что вечером прибыли мистер Перринг и мистер Мэш, и они вчетвером обмеряли камеру Веллингтона. Именно при выполнении этих измерений обнаружились сделанные в каменоломне отметки. Какая неожиданная удача!

Эти отметки были похожи на надписи красной краской, найденные в гробницах за пределами пирамиды. Почему-то Вайс и Хилл пропустили их, когда исследовали камеру самостоятельно. Однако когда к ним присоединились мистер Хилл и мистер Мэш — гражданский инженер, приехавший по приглашению Перринга, — все четверо стали свидетелями уникального открытия.

Тот факт, что камера Веллингтона оказалась практически идентичной камере Дэвисона, заставил Вайса предположить, что над ней есть еще одно аналогичное помещение. 4 апреля Вайс по неизвестной причине уволил второго десятника, Гиачино. 14 апреля место раскопок посетили британский и австрийский консулы. Они попросили сделать копии с отметок каменотесов. Эту работу Вайс поручил Перрингу и Мэшу, но приказал им сначала скопировать надписи в «гробнице Кэмпбелла» — уникальные отметки внутри Великой пирамиды почему-то могли подождать.

25 апреля при помощи пороха был пробит проход в помещение над камерой Веллингтона (Вайс назвал новую камеру в честь лорда Нельсона)— Она тоже оказалась пустой, а ее пол покрывала загадочная черная пыль. Вайс сообщил, что нашел «несколько отметок каменотесов, нанесенные красной краской на стены, особенно с западной стороны». Все это время мистер Хилл посещал вновь открытые помещения — якобы для того, чтобы написать в них (как?) имена Веллингтона и Нельсона. Двадцать седьмого апреля мистер Хилл — не Перринг и не Мэш — скопировал отметки. Надписи, обнаруженные в камере Нельсона (но не Веллингтона), Вайс приводит в своей книге (рис. 145а).

7 мая был пробит ход в еще одну камеру, расположенную над камерой Нельсона, — это помещение Вайс назвал в честь леди Арбутнот В его дневнике нет упоминаний об отметках, хотя впоследствии они обнаружились здесь в большом количестве. Удивительным в этих отметках было то, что среди них часто попадались картуши, которые могли означать лишь имена царей (рис. 145б). Неужели Вайс наткнулся на надпись с именем фараона, который построил пирамиду?

18 мая доктор Уолни обратился с просьбой «получить копии надписей, найденных в Великой пирамиде, чтобы отослать их мистеру Росселини», египтологу, специализировавшемуся на расшифровке имен фараонов. Вайс категорически отверг эту просьбу.

На следующий день в сопровождении лорда Арбутнота, мистера Бретеля и мистера Рейвена Вайс вошел в камеру леди Арбутнот, и все четверо «сравнили рисунки мистера Хилла с надписями каменщиков в Великой пирамиде, засвидетельствовав точность копирования». Вскоре после этого была обнаружена последняя сводчатая камера, а в ней еще надписи, в числе которых были и царские картуши. Затем Вайс отправился в Каир и доставил в британское посольство заверенные свидетелями копии надписей на камнях, чтобы их официально отправили в Лондон.

Он выполнил свою миссию: обнаружил ранее неизвестные камеры и подтвердил принадлежность Великой пирамиды. Внутри обнаруженных в пирамиде картушей было написано имя фараона: Х-у-ф-у

Об этом открытии и сегодня написано во всех учебниках.

Находки Вайса имели огромное значение и были быстро признаны, поскольку он поспешил получить подтверждение их подлинности из Британского музея в Лондоне.

Точно неизвестно, когда именно сделанные мистером Хиллом копии попали в музей и когда Вайс получил заключение специалистов, но он включил это заключение (подписанное экспертом по иероглифическому письму Сэмюэлом Бирчем) в свои записки, датированные 27 мая 1837 года. На первый взгляд тщательный анализ подтвердил предположения Вайса. Имена на картушах можно было интерпретировать как различные варианты имени Хуфу, что подтверждало свидетельство Геродота, который называл Хеопса строителем Великой пирамиды.

Однако вполне понятное волнение заслонило многочисленные оговорки в заключении Британского музея. В нем также содержался ключ, позволивший нам предположить подлог: грубая ошибка фальсификатора.

Начнем с того, что мистер Бирч не был уверен в написании и шрифте многих меток. «Знаки или иероглифы, нанесенные скульптором или каменщиком красной краской на камнях камер Великой пирамиды, по всей видимости, являются метками каменотесов, — отмечает он в первом параграфе своего заключения. — Несмотря на то что эти знаки не очень разборчивы, поскольку написаны наполовину иератическим, или линейно-иероглифическим, письмом, они представляют значительный интерес».

Озадачило мистера Бирча то обстоятельство, что надписи, предположительно относившееся к началу Четвертой Династии, были выполнены шрифтом, который начал появляться лишь по истечении нескольких сотен лет. Для написания иероглифов, которые зародились как пиктограммы — «рукописные картинки», — требовался навык и долгое обучение, и поэтому со временем в коммерческих записях им на смену пришло более простое и быстрое линейное письмо, которое часто называют иератическим. Таким образом, иероглифические знаки, обнаруженные Вайсом, относились к другому периоду. Кроме того, они были плохо различимы, и мистер Бирч с большим трудом прочел их: «Значение иероглифов, следующих за родовым именем в той же строке, что и картуш, не очень понятно… Значки после имени очень неразборчивы». Многие из символов показались ему «очень похожими на иератические» — то есть они относились к гораздо более позднему периоду, чем наполовину иератические. Некоторые из значков были необычными и не встречались ни в одной из надписей, найденных на территории Египта: «За картушем Суфиса (Хеопса), — писал Бирч, — следует иероглиф, аналог которому найти крайне затруднительно». Другие символы также с трудом поддавались идентификации.