— Вы этого хотели?

— Да, — стонала обезумевшая толпа.

— Сейчас будет еще лучше! — закатывался смехом Композитор.

Никто уже не в силах был произнести членораздельное слово. Шатающиеся от смеха люди обнимались, падали и, продолжая хохотать, путались в задравшейся одежде. У женщин вываливалась грудь, обнажались бедра, у мужчин виднелись животы, но это лишь добавляло безрассудного веселья. Растопыренные пальцы цеплялись за платья и рубашки, срывали одежду, обнаженные тела терлись друг о друга и катались по полу.

— Сегодня можно всё! Сделайте себе приятно! — выкрикивал с неистовым смехом Композитор.

Люди хватались за обнаженные тела, визжали от возбуждения и в животном восторге беспорядочно совокуплялись.

Музыканты тоже надрывались от смеха. Композитор схватил банджо, шмякнул им об пол и засмеялся еще звонче. Публика последовала его примеру. Бокалы, бутылки, тарелки рассыпались от ударов. Музыканты громили инструменты. Всюду хрустело битое стекло, многие ранились осколками, но, не замечая боли, продолжали потешаться.

В дверях ресторана появился Трифонов. Он вычислил Композитора по генеральской «Чайке», стоявшей около гостиницы. Еще при входе в зал подполковник зажал уши, почувствовав неладное. Вид пьяной толпы, обезумевшей от смеха и бесстыдства, его обескуражил. Он тут же надел наушники и потянулся за пистолетом. Он знал, кто виновник этого сумасшествия.

Композитор заметил подполковника, спрыгнул со сцены и позвал за собой дошедшую до экстаза публику:

— За мной! Я покажу вам чудо!

Он направился на террасу ресторана, продолжая поддерживать счастливый смех. Народ, изнемогая от хохота, послушно следовал за ним.

Открытая терраса дохнула прохладой. С пятнадцатого этажа гостиницы открылся чудесный вид ночной Москвы. Под боком, слева, возвышались старинные башни Кремля с рубиновыми звездами, справа поднималась широкая улица Горького, а прямо, на Ленинских горах, виднелся гордый шпиль высотки МГУ, подсвеченный прожекторами.

Композитор запрыгнул на каменный парапет, отгораживающий ресторан от площади. Он взмахнул руками и приложил палец к губам. Все разом притихли.

— А сейчас я сделаю вас абсолютно счастливыми. Я докажу, что человек умеет летать!

— Стойте! Остановите его! — хрипло выкрикнул Трифонов.

Композитор вновь засмеялся, подбадривая зрителей. Возглас подполковника утонул в дружных волнах радостного смеха. Некоторые заметили чудака в наушниках и подумали, что это элемент представления. Трифонов спрятал пистолет и с трудом пробирался сквозь толпу, колышущуюся от возбуждения. Он видел, как Композитор перелезает через низкое сеточное ограждение. Теперь он хотел спасти его.

Когда подполковник был уже рядом и через мгновение мог дотянуться до ног гениального преступника, Композитор веско, с невероятной искренностью, выкрикнул:

— Смотрите! Я лечу!

Он смело оттолкнулся от парапета, расправил руки и взмыл над площадью.

Зрители радостно охнули!

Вытянувшееся тело мелькнуло в свете ресторанных люстр и скрылось в темноте.

Все поверили, что Композитор улетел.

Крики восторга и взрыв аплодисментов заглушили мягкий незначительный шлепок об асфальт. То был последний звук, рожденный Композитором.