Минут пять я от души развлекался, пытаясь приподнять тяжеленный ковер. Судьба была ко мне благосклонна, в конце концов я все-таки обнаружил крышку люка, под которой находилась хрупкая деревянная лестница, ведущая в подземелье. Зато там моему взору предстали не только скромные сантехнические сооружения, но и роскошный мраморный бассейн, наполненный теплой ароматной водой. На радостях я тут же простил деликатному хозяину дома все свои мучения. Отмокал в этом волшебном источнике часа два, пока меня не настиг зов сэра Кофы.

«В настоящий момент меня несут по коридору на торжественную встречу с гостеприимным хозяином этого дворца, — сообщил он. — Полагаю, на твоем пороге уже топчутся носильщики, так что не вздумай пугать их своим обнаженным телом. Куманцы — люди простые. Если выйдешь к ним голышом, они решат, что ты намерен заняться любовью. И вряд ли станут медлить: удовлетворять все прихоти гостей — их священная обязанность. Вопрос лишь в том, входит ли это в твои планы?»

«Спасибо, что предупредили. Можно сказать, жизнь спасли — не мне, так носильщикам», — вздохнул я, неохотно покидая бассейн.

В гостиную я вышел не просто одетым, а и сапоги натянул, и тюрбан напялил. Мало ли что…

Парадная гостиная блистательного господина Кумкура Шимукурумхи, агальфагулы Капутты, превзошла мои самые смелые представления о гостиных вообще и о гостиных высокопоставленных вельмож Куманского Халифата в частности.

Уладас, на котором мне пришлось совершить долгий путь по коридорам дворца, установили на краю бассейна, размеры которого вполне позволяли устроить международные соревнования по плаванию — только дорожки обозначить, и вперед. Неподалеку я с облегчением обнаружил другой уладас, на котором возлежал сэр Кофа. У него было лицо человека, только что попавшего в рай после долгих лет аскетического подвижничества.

— А где хозяин дома? — поинтересовался я. — Или у местных жителей не принято делить трапезу с гостями?

— Хозяин дома сидит на другом берегу, — объяснил Кофа.

— Где? — ошалело переспросил я. — На каком другом берегу?!

— На противоположной стороне бассейна. Вот он, разве не видишь? Согласно местным правилам хорошего тона, мы еще не так близко знакомы с господином агальфагулой, чтобы обедать на одном берегу: иногда во время еды с людьми случаются всякие смешные казусы… Ну, ты понимаешь, я полагаю. А вот нас с тобой усадили рядышком, как старых приятелей, поскольку мы приехали сюда вместе и вряд ли способны шокировать друг друга, что бы с нами ни стряслось. По-моему, очень удобная система.

— Да уж! — фыркнул я. — Но знаете, мне почему-то кажется, что я все-таки смог бы вас шокировать — при определенном стечении обстоятельств, конечно.

— Не уверен, что мне этого хочется, — осторожно заметил Кофа.

Обнаружить хозяина дома оказалось не так уж легко: нас разделяло метров двадцать. Все-таки я озадачил свои глаза этой работой и кое-как разглядел толстого бородатого дядю, окруженного толпой приближенных. Покрой его костюма так и остался для меня полной загадкой: с такого расстояния я видел только блеск нескольких пудов драгоценных ожерелий. Судя по всему, это и был великолепный агальфагула благословенного города Капутты.

— Как я понимаю, дружеская беседа за обедом по техническим причинам невозможна, — заключил я. — Что ж, это даже к лучшему: больше съедим…

— Ну почему же, дружеская беседа за обедом очень даже возможна. Даже неизбежна. Тебе лучше заранее приготовиться к тому, что общение будет происходить на повышенных тонах. К сожалению, в Куманском Халифате не принято пользоваться Безмолвной речью для светской болтовни. Куманцам, и вообще всем обитателям Уандука это искусство дается не так легко, как нам. Для них это тяжкий труд, а не удовольствие.

— Значит, они — мои товарищи по несчастью, — усмехнулся я.

— Ну да, уж ты-то можешь их понять, — согласился Кофа. — Так что к Безмолвной речи здесь прибегают только в случае крайней нужды. Например, для неотложных деловых переговоров с отсутствующими. Сможешь докричаться до блистательного господина Кумкура Шимукурумхи, мальчик? Было бы неплохо, если бы у тебя хватило пороху поблагодарить его за гостеприимство фразой, состоящей больше чем из двух слов!

— Попробую, — вздохнул я. — Только напомните еще раз, как его зовут, этого самого блистательного господина?

— Кумкур Шимукурумхи, — повторил Кофа. — Впрочем, тебе не нужно называть его по имени. Вполне достаточно сказать: «Господин агальфагула».

— Час от часу не легче! Думаете, я действительно способен произнести это слово хотя бы по слогам? — проворчал я.

Потом сосредоточился, напрягся, несколько раз произнес шепотом: «Агальфагула, агальфагула, агальфагула», убедился, что вполне способен совершить и это чудо, снабдил свои легкие хорошей порцией воздуха и истошно завопил:

— Я рад, что мне удалось осчастливить ваш дом своим присутствием, господин агальфагула!

— Сразу видно царственную особу, — одобрительно заметил сэр Кофа. — Осчастливить своим присутствием — это надо же! До такой формулировки даже я не додумался бы. А что ж, правильно, сэр Макс, так и надо.

— Мой дом был готов смиренно рухнуть, когда принял под свою крышу таких могущественных людей. И только милость небесного свода, изначально благосклонного к моим просьбам, позволила ему устоять! — хорошо поставленным баритоном заорал хозяин дома.

Его речь показалась мне необыкновенно отчетливой. Неудивительно. Как я понимаю, господин агальфагула с детства обучался искусству экстремальной светской беседы. А мы — так, погулять вышли.

— Выразить не могу, как нас радует благосклонность небесного свода к вашим просьбам! — сэр Кофа кричал так, что у меня барабанные перепонки заболели. — Мне и моему спутнику было бы очень жаль, если бы ваш прекрасный дворец действительно рухнул в самом начале нашего визита!

— Но он может рухнуть, не устояв под тяжким грузом моей неописуемой скорби, если вы не соизволите отведать моего меда, — сообщил господин Кумкур Шимукурумхи.

Все-таки я наконец запомнил его грешное имечко. Вот уж не ожидал, что это возможно!

— Я бы, пожалуй, действительно отведал его меда, — тихо сказал я Кофе. — Вот только не понимаю: а где, собственно говоря, еда?

— Как — где? В бассейне.

Только теперь я заметил, что на воде дрейфуют многочисленные изящные плотики, уставленные посудой. Вокруг, спокойные и бесшумные, как акулы, плавали слуги, увешанные драгоценностями, но не обремененные излишком одежды. На их головные повязки пошло куда больше ткани, чем на набедренные.

— Видишь, их головы укутаны тканью разного цвета, — объяснил Кофа. — Если ты хочешь отведать какое-нибудь из блюд, достаточно понять, какого цвета головной убор у парня, ошивающегося поблизости, и крикнуть: «Красный» или «Коричневый»… Все очень просто.

— Как, интересно, я могу разобраться с блюдами, если я ничего отсюда не вижу? — возмутился я.