– По-моему, да.

– Прохожие сильно надоедают?

– Взрослые не очень, а мальчишки во дворе прохода не дают. Стараемся гулять рано утром и поздно вечером.

– Хорошо. Когда планируете путешествие? И куда?

– Через две недели. Думаю слетать на Венеру.

– Почему через две? У вас в запасе больше трех недель.

– Не люблю тянуть, вдруг что-то сорвется. А так – запас времени.

– Вам виднее. На Венере у вас никаких… – девушка замялась, – негативных воспоминаний?

– Как раз там я потерпел аварию.

– Вы будете переживать, попав туда?

– Не больше, чем оказавшись снова на борту космического корабля.

– Тогда не страшно. Имейте в виду, звездный пес очень хорошо чувствует настроение хозяина, и старается оградить его от боли. Старайтесь поменьше его беспокоить.

– Постараюсь.

Голос у Нади хороший, приятный. Я все пытаюсь представить себе девушку, и мне это даже удается. Миловидная шатенка с зелеными глазами. Вот только кто скажет, насколько она соответствует созданному мной образу.

Я заказал билеты на грузовой челнок типа Стрекоза, на нем было четыре свободных места. Я отказался от пассажира, хотелось что-то подобное моему родному Майскому жуку.

Когда мы вошли на борт, и я почувствовал родной запах переборки, в душе у меня что-то перевернулось. Рекс заворчал.

– Ну-ну, дружок, – потрепал я его по холке. – Это корабль – мой старый друг. Я давно на них не летал, соскучился.

Потом я подошел к переборке положил на нее руки и лег всем телом. Да, судьба, крепко ты меня приложила. Только сейчас в полной мере ощутил я, как тоскуют руки по штурвалу…

– Все в порядке? – услышал я строгий голос за спиной.

Я обернулся.

– Все в порядке, братишка. Летал я когда-то.

– На чем? – голос потеплел.

– На Майских.

– Разведчик? – в голосе зазвучало уважение.

– Испытатель.

– Ну устраивайтесь. Вы одни летите, выбирайте любые места.

Через двадцать минут звуковой сигнал попросил пристегнуться. Я сел в кресло, привычно нашел застежки. Рекса пристегивать не нужно, это я знал. Рев двигателей… Возрастает. Сейчас пилот нажмет на кнопку, отстреливая опоры… Пошли.

Мы в космосе. Железные доспехи, сдавливающие тело, ослабляют хватку, становится все легче… невесомость. В тот же миг я услышал радостный вой, а потом стук в различных местах. Судя по всему, Рекс взбесился от радости и сейчас носится по помещению, отталкиваясь от переборок. Вот оно значит как. Для тебя невесомость – рай. Ладно, постараюсь доставлять тебе это удовольствие почаще.

В космопорту нас встретили. Лева, мой старый товарищ по Снегирям.

– Стас!

Мы обнялись.

– Надолго?

– Дней на пять. Похожу, посмотрю, что тут у вас.

– Кто это с тобой? Звездный пес?

– Ты их знаешь?

– Слышал, но вживую не видел. Как тебя звать, чудовище?

– Рекс.

– Здравствуй, Рекс.

Мы пошли в гостиницу.

– Жаль, что неудобно получилось, – вздохнул Лева. – Нас завтра на испытания Мотылька посылают.

– Что-то новое?

– Да, только что прибыли. Говорят, машины очень легкие в управлении. Посмотрим. Просто мы хотели с тобой побыть…

– Ничего не неудобно, что я, ребенок. Наоборот хорошо, пойду в диспетчерскую, послушаю, чем вы живете.

На следующий день я сижу в диспетчерской, слушаю разговоры. Конечно, я бы многое дал, чтобы увидеть, что там вытворяют ребята на новых машинах, но и по разговорам понять кое-что можно.

– Седьмой, седьмой, ограничьте нижний потолок десятью метрами, машина новая!

– Шестой, входить в тоннель запрещаю!

– Двойка, двойка! Что ты делаешь, Жора?!.

Я улыбаюсь – я отлично понимаю, какие чувства испытывают ребята, как тяжело удержать их в узде. Рядом тоскливо ворчит Рекс.

– Ну-ну, – прижимаю к груди теплое тело. – Не волнуйся. Я просто радуюсь за ребят. Понимаешь, радуюсь…

Неделя пролетела как один день. И вот мы дома, в родной квартире. Рекс деловито облетает углы, словно проверяя, все ли на месте. Я набираю большое корыто воды и зову его купаться. Рекс большой чистюля и обожает воду. Правда, присутствовать при этом необязательно – всего забрызгает. Я запускаю его в ванную, а сам ухожу, слыша восторженный визг. Интересно, на море ему понравится?

Обычно я даю ему на купание пятнадцать минут, но сегодня можно удвоить это время – в гостинице мы не мылись, только спиртовое полотенце. Кстати, Рекс процедуру не любил и не пользовался.

На следующий день мы едем к Наде. Девушка обрадовалась.

– Рада вас видеть, я успела соскучиться. Ну как Рекс вел себя в полете?

– Никогда не видел, чтобы он так радовался.

– Да, космос для них очень много значит, и звездные прогулки раз в месяц не прихоть, а необходимость. А как слетали вы?

– Да неплохо. Встретился с ребятами, посмотрел, как они летают…

– Посмотрел, – тихо проговорила она, и я представляю, как на красивом лице появляется смесь удивления и горечи.

– Слушал, конечно. Рев двигателей, голоса диспетчеров. Но знаете, у меня чувство, словно сам за штурвалом посидел. Окунулся в атмосферу и проникся.

Готов поклясться, что я чем-то смутил девушку. Хотя это чувство на уровне подсознания. Но, кажется, я угадал, Надя сидит, молчит, словно обдумывает.

– Наверное, вы жили очень насыщенной жизнью, – наконец говорит она.

– Да. Поэтому я вам очень благодарен за Рекса. С ним я не чувствую себя потерянным.

– Не за что. Галя мне рассказала, что программа помощи слепым довольно развитая, мы лишь малая ее часть. Людям предлагают встречи с детьми, различную работу, так что где-то вы бы себя нашли. Но я рада, что вы выбрали именно нас.

– А вы довольны своей работой? – спрашиваю я.

– Да. Не скажу, что мечтала заниматься животными с детства, но сейчас мне нравится.

– А сколько вам лет?

– Двадцать два.

– Образование?

– Школа кинологов. Раньше меня не привлекало высшее образование, а сейчас немного упущено время.

В ее словах мне слышится скрытая горечь. Расспросить бы подробнее, но есть же какие-то рамки приличия.

– Ну мы пойдем, – говорю я. – Пошли, Рекс.

Еще неделю мы посещали питомник через день, а потом перестали. Совсем.

Я решил это сразу, в одночасье. Рекс, который привык к загородным прогулкам, в первый день недоуменно заворчал.

– Хочешь к ней? – спросил я его. – Нельзя, брат.

Рекс опять заворчал.

– Ты спрашиваешь, почему? Понимаешь, если я буду и дальше к ней ходить, мне потом будет больнее. Лучше рвать связи сразу, пока они не окрепли.

Пес фыркнул.

– Ты спрашиваешь, почему я полагаю, что у меня нет шансов? Ну это просто. Только в твоих глазах я все знаю, все умею, а в ее глазах я – калека. Зачем молодой и, я полагаю, миловидной девушке возиться с калекой? Так что немножко пострадаем, а потом все станет на свои