– Ну, славяне, надо потихонечку двигать, – сказал Рублев и протянул Подольскому руку. – Бывай, сержант. Увидимся.

– Конечно, – сказал Николай, пожимая его твердую, как дубовая доска, ладонь. – Куда ж мы денемся?

– На кол наденемся, – проворчал Казаков, в свою очередь обмениваясь с ним рукопожатием. – Смотри, чтоб жабры не выросли. Долго в воде не сиди, это вредно. Еще простудишься, а где мы тебе тут малиновое варенье найдем?

– Постараюсь, папочка, – голосом трехлетнего карапуза пролепетал Подольский.

Сергей отобрал у него металлоискатель, пристроил на шее наушники, поправил висящий на боку стволом вниз автомат и повернулся к Рублеву:

– Айда?

– Айда, – эхом откликнулся Борис Иванович. Больше ничего не говоря и не делая прощальных жестов, они повернулись к машине спиной, пересекли пустое шоссе и растворились во мраке. Николай немного постоял, слушая удаляющийся шорох травы под их ногами, а потом сел за руль, пошарив под сиденьем, положил на колени автомат и осторожно, стараясь делать это не слишком громко, оттянул затвор.

Он выждал оговоренные двадцать минут. За это время основательно посветлело, и Николай уже начал различать на темном склоне холма тонкую ломаную линию бетонного забора. С той стороны не донеслось ни звука, если не считать понемногу стихающей с наступлением рассвета трескотни цикад да шороха волнуемой ветром сухой травы. Тогда он поставил автомат на предохранитель, снова сунул его под сиденье и запустил двигатель. На развилке, там, где главная дорога поворачивала направо, к небольшому приморскому городку, а второстепенная уводила в противоположном направлении, к затерявшимся среди скал крошечным галечным пляжам и рыбацким деревушкам, мало-помалу превращающимся в центры летнего отдыха для малоимущих, его, как обычно на протяжении последней недели, остановил сержант ГИБДД Маслов, за это время ставший для Николая почти приятелем. Откровенно говоря, в данный момент этого «приятеля» Подольский с огромным удовольствием придушил бы голыми руками, уж очень некстати были сейчас его неторопливые расспросы, имеющие единственной целью убить время и лишний раз завистливо заглянуть в салон старого «хаммера». Поначалу сержант хотя бы спрашивал документы, а теперь, неоднократно убедившись, что они в полном порядке, перестал соблюдать даже эту пустяковую формальность.

Издалека разглядев топчущуюся около сине-белого патрульного «форда» знакомую фигуру, Подольский с трудом удержался от того, чтобы наконец воплотить в жизнь хотя бы одну из двух навязчивых идей, донимавших его всякий раз, когда он видел сержанта Маслова. Первая идея заключалась в том, чтобы проехать прямо по сержанту и его автомобилю, вторая, не столь мрачная и изуверская, зато куда более заманчивая, – в том, чтобы свернуть с дороги в поле и посмотреть, как Маслов на своем керогазе угонится по бездорожью за армейским «хаммером». Впрочем, запас времени у него еще был, да и торопиться сейчас означало бы променять общество одного надоеды на компанию другого – мало того что болтливого, так еще и вечно пьяного в стельку.

Поэтому Николай, даже не дожидаясь ленивого взмаха полосатого жезла, включил указатель поворота и съехал на обочину. Маслов вразвалочку двинулся ему навстречу, заранее отводя в сторону ладонь для хлесткого рукопожатия. Поздоровавшись, Подольский угостил его сигареткой и рассказал бородатый анекдот про блондинку и «продавцов полосатых палочек», обнаглевших настолько, что всю дорогу бросались ей под колеса. Маслов в ответ рассказал не менее бородатую историю о новом русском, оправдывавшем постоянные наезды на сотрудников ДПС тем, что какой-то злоумышленник укрепил на капоте его «мерседеса» прицел.

– Ты сегодня рано, – заметил Маслов.

– Да и тебе что-то не спится, – не остался в долгу Николай. – Что, супруга решила к осени гардероб обновить? – Если бы! – Маслов безнадежно махнул жезлом. – Начальник, зараза, заелся и перевел в ночную смену. Теперь месяц буду, как сыч, днем спать, а по ночам глазами хлопать…

– Ночь – самое хлебное время, – утешил его Николай.

– Ага, – иронически согласился сержант. – Особенно если попадется какой-нибудь обколотый джигит со стволом в кармане. Уж он так накормит, что больше уже никогда есть не захочется!

Затем, с обоюдным удовольствием уйдя от скользкой темы незарегистрированных стволов, припрятанных в идущих по ночному шоссе машинах, они немного поболтали о рыбалке. Маслов, как обычно, коснулся волнительной темы ходовых качеств «хаммера» – для охоты и рыбалки в самый раз, но ведь жрет же, наверное, как не в себя, – подумать только, шесть литров рабочего объема! Николай отшутился, сказав, что тому, кто не имеет денег на бензин, не нужна и машина, а сержант в ответ пересказал старую хохму про водителя шестисотого «мерина», который никак не мог доверху заполнить бак, потому что, подъехав к бензоколонке, забыл заглушить двигатель.

– Ладно, езжай, – сказал наконец он, – а то весь клев пропустишь. Хотя как раз клев-то тебе, я вижу, по барабану…

Заговорщицки подмигнув, он кивнул в сторону желтых баллонов с дыхательной смесью, что выглядывали из-под линялого брезента в задней части кузова.

– Небось и ружьецо подводное припас? Ты гляди, Москва, поймают тебя с ним – мало не покажется. Рыбку нынче гарпунить запрещено, ты не в курсе, что ли?

– Ни боже мой, – искренне заверил его Николай. – Какое ружьецо, командир! Я закон чту. Хотя, честно говоря, не понимаю, как можно ставить на одну доску подводное ружье и сеть. Что я, с одним гарпуном нанесу непоправимый ущерб морской фауне?

– Законодателям виднее, – иронически кривя по-детски пухлые губы, объявил сержант. – Я слышал, они у себя в Думе любят кокаином побаловаться, а после этого дела еще и не таких законов напридумаешь…

Они расстались весьма довольные достигнутым взаимопониманием; довольству сержанта немало способствовала купюра, врученная на прощанье в знак уважения симпатичным и разговорчивым, а главное, понимающим, как трудна и опасна служба сотрудника ДПС, москвичом, который в свою очередь был до смерти рад, что от него наконец отвязались. – Ружьецо, – вырулив на асфальт и притопив педаль газа, пренебрежительно пробормотал Николай. – А полтора центнера тротилового эквивалента ты не хотел?!

Через четверть часа он остановил машину на узкой парковочной площадке, с одной стороны подходившей вплотную к обрыву, под которым плескалось море. Ветер мял и раскачивал угнездившуюся в трещинах серого камня рыжую траву и с посвистом гонял по стоянке желтоватую пыль. Было уже светло, над морем повис малиновый, сплюснутый рефракцией шар восходящего солнца. Открыв багажник, Николай осмотрел снаряжение, которого сегодня было намного больше, чем обычно. Разгружать все это добро он не стал, ограничившись двумя бутылками водки в пластиковом пакете с логотипом крупной сети супермаркетов. С водкой соседствовало несколько ядреных краснодарских томатов, пучок зеленого лука, колечко полукопченой колбасы и полбуханки ржаного хлеба. Прихватив этот «завтрак туриста», Подольский захлопнул дверцу багажного отсека и, балансируя пакетом, стал по едва заметной тропинке спускаться с береговой кручи на крошечный галечный пляж, на котором стояло, притулившись к обрыву, кособокое строение из гофрированной жести, украшенное вывеской, которая гласила: «Прокат водоплавающей техники».