Роузи всхлипывает, хотя слез нет.

— Ничего не понимаю, — в очередной раз говорит она. — Почему он не пытался быть с ней? Встречаться или искать физической близости? Или жениться на ней, когда мы повзрослели?

Психолог-криминалист пожимает плечами и склоняет голову набок. Она не знает, но предлагает свою версию.

— Вероятно, обвиняемый намеревался хранить близость и преданность в разных корзинах. Соблазняя Лору, он рисковал сделать ее слабой или уязвимой в собственных глазах. Сексуальный акт предполагает подчинение обоих партнеров друг другу. Он открывает нас такими, какими мы не каждому готовы показаться. Как я подозреваю, ему важно было хранить чистоту своего кумира.

Тут я подаюсь вперед и встреваю в разговор. Что-то во всех ее рассуждениях не дает мне покоя.

— Гейб объявил себя моим защитником. Говорил, что оберегал меня от любовников. А по-вашему выходит, что это я его защищала.

— Опять-таки, это всего лишь предположение, — отвечает она. — Но я думаю, что ему требовался предлог, который позволил бы ему быть с вами на коротком поводке, потому что он хотел, чтобы вы принадлежали только ему. Это стало трудно, когда вы выросли и стали встречаться с мужчинами. Он тоже нашел себе партнера, хотя сомневаюсь, что супруга его действительно знала. Ему пришлось носить маску, прятать мысли, отгородившись от нее — своей сексуальной партнерши, сожительницы, которая служила прикрытием для внешнего мира, чтобы выглядеть нормальным. Но вам, Лора, следовало остаться одинокой, чтобы принадлежать ему одному. Он внушил себе, будто избавляет вас от поклонников для вашего же блага, стремясь оправдать свои действия.

Психолог облокачивается о стол и качает головой, а затем поворачивается к стажеру и говорит — больше ему, чем нам.

— Данный тип психоза необычайно сложен. Пациенту приходится управлять множественными слоями своей личности, которые накладываются один на другой. Гейб не хотел осознавать себя уязвимым жалким мальчиком, позволяющим брату над собой издеваться. Слабаком, которому нужна отчаянная, пусть и младше него, девочка-защитница. Стремясь оставить ее под боком и целиком для себя, он выдумал альтернативную версию, в которой он был сильным защитником. Так он осчастливил собственное эго, одновременно сохранив безнадежную преданность Лоре.

Мы втроем погружаемся в молчание, так как теперь общая картина складывается весьма ясно и отчетливо. Ужасающая панорама всей нашей жизни.

Я размышляю над поведением Гейба тем вечером, когда собиралась на свидание с Джонатаном Филдингом. Вспоминаю, как тот смеялся с Джо над возрастом кавалера. Возможно, он тогда сунул ту записку в сумочку, которая была на кухонном столе, а потом поехал за мной в центр, затем — в порт и к дому Джонатана.

Полиция сообщила, что он уже пытался несколько раз проникнуть в подъезд прежде, чем разносчик пиццы придержал ему дверь. После этого Гейб выжидал, пока тот уйдет и коридор станет безлюдным.

Об Эдварде Риттле он знал из старого дела, над которым когда-то работал. Он все подстроил, рассчитав, как натравит Роузи на след в порту, а затем выведет на бабника, дав возможность обнаружить целое море рассерженных фурий. Умник собирался помогать ей в поисках еще несколько дней, пока не найдут Филдинга, и я не стану подозреваемой. Тогда он собирался пуститься со мной в бега, только создав видимость, будто взял отпуск в последнюю минуту и улетел с супругой на курорт.

В багажнике Гейб хранил толстый пластиковый пакет достаточного размера, чтобы вместить тело. Там также нашли лопату и выписанный на имя Мелиссы паспорт с моей фотографией. Наличные и авиабилеты в Индонезию. Между странами не заключен договор об экстрадиции преступников.

— Он собирался закопать тело жены по дороге. К тому времени, когда родные задались бы вопросом, почему не могут связаться с Лорой, было бы уже поздно объявлять вас в розыск, — сообщает психолог. — Этой авантюре надлежало стать последней. Вы встречались с мужчинами, у которых были серьезные намерения. Кто-то из них мог однажды сделать вам предложение. Гейб был уже не силах контролировать вас издали, дергая за нити. Он оказался на обочине, поэтому принялся мостить новую дорогу.

Я не могу в это поверить. Пока. Хотя знаю, что такое время придет.

Этот день станет не лучшим в моей жизни.

— Где он? — спрашиваю я. Полицейские выпроводили нас из подвала еще до того, как на преступника надели наручники. Джо, с трудом удерживаемый копами на улице, к тому времени приехал и рвался освобождать нас. Мы сидели в его машине, ожидая, когда выведут Гейба.

— На медицинском освидетельствовании. Ему уже назначили адвоката, тот встретится с подзащитным и начнет подготовку к судебному процессу, — отвечает женщина.

— На котором заключат, можно ли его судить? — уточняю я. Мне известна данная процедура. Ее проводили с Лайонелом Кейси.

Лайонел Кейси — еще одна из жертв Гейба. Очередной тяжкий груз на моей совести.

Она снова кивает.

— Да. Гейб Уоллис страдает глубоким психическим расстройством.

— Что он говорит? — теперь Роузи берет слово.

Психолог вздыхает. Она не хочет отвечать.

Но все же не выдерживает.

— Он хочет видеть Лору.

Я слышу свое имя, повторяю его про себя и знаю, что теперь оно будет у всех на слуху. Лора.

Лора, из-за тебя погиб мой сын.

Лора, из-за тебя погиб мой муж.

Лора, из-за тебя погиб мой отец.

Лора, из-за тебя много лет назад мой муж бросил нас.

Слезы снова бегут по моим щекам, когда я представляю лица тех, кто будет мысленно произносить мое имя. Семья Адлеров. Родственники Кейси. Дети и жена Броуди. Мои родные.

Как мне жить с подобным грузом на сердце? Ходить по земле, зная, что толкнула сумасшедшего на ужасные вещи? Сознавать, что однажды его освободят, и он будет разгуливать среди нас, обычных людей. Мне известно, как работает наша система наказания, а Гейб умен. Он умеет скрывать свои делишки и притворяться, как делал всю свою жизнь. Скорее всего, преступник так и не расплатится за содеянное.

Кевин сказал бы, что в случившемся нет моей вины. Ни в коей мере. Он убеждал бы меня, будто я такая же жертва, как остальные, хотя осталась в живых. Любимый велел бы мне не корить себя, а двигаться вперед. Отдать дань уважения погибшим, прожив достойную жизнь.

Он сравнил бы меня с единственной выжившей в страшной дорожной аварии, возможно, из-за настойчивого желания ехать на заднем сиденье. Или с мишенью убийцы, отступившегося от своего намерения и бросившего оружие сразу после того, как промахнулся и под пулю попал другой человек.

В комплексе вины выжившего нет ничего нового. Так утверждал бы доктор Броуди.

Кевин был хорошим человеком и любил меня, какой бы никчемной