Причем особое внимание их привлекала бухта Сан-Джорджио, которая и дала название базе боевых пловцов. Узкая, извилистая, скрытая от любопытствующих глаз и отгороженная от залива изгибом скалистой косы, она словно бы самой природой создана была для расположения на своих берегах чего-то сверхсекретного. И лишь по чистой случайности этими не столь уж, по нынешним временам, и секретными объектами стали школа диверсантов-смертников и база не менее секретных управляемых торпед.

Другое дело, что густо усеянная металлическими буями якорная цепь, которой бухта была отгорожена от остальной части залива, делала ее почти неприступной со стороны моря. Что само по себе придавало базе налет некоей флотской избранности.

– Похоже, что «морские дьяволы», как обычно, ждут нас в кают-компании курсантской казармы, – напомнил Умберто о событии, ради которого он пригласил адмирала на «Сан-Джорджио».

– И каковой же численности окажется ваша команда на сей раз, корвет-капитан?

– Конечный ее состав станет определять сам Черный Князь.

– Это уж как водится. Список боевых пловцов вы с фрегат-капитаном приложите к рапорту на мое имя, и если у меня не возникнет замечаний к его персоналиям…

– Вы же знаете, насколько мы щепетильны в выборе этих самых «диверсионных персоналий».

– Только потому, что и сам круг претендентов не столь уж широк, – въедливо заметил командующий Лигурийской базой. – Помнится, в прошлый раз вы рекрутировали в свои ряды сразу десять бывших пилотов управляемых ракет, которые с решимостью истинных камикадзе готовы были приступить к осуществлению операции «Гнев Цезаря».

«Именно той операции, – мысленно напомнил ему Сантароне, – которую вы, контр-адмирал, назвали “самой бессмысленной авантюрой, на какую только способна была сумбурная фантазия нашего Черного Князя”. Однако вслух вежливо доложил:

– В этот раз мне удалось собрать девятерых, причем все они были участниками севастопольского рейда. Младший лейтенант Луиджи Кирассо, кстати, прекрасный механик, как выяснилось, болен, и уже вряд ли способен будет прорваться к водолазному снаряжению через минные заграждения медицины.

– Речь об одном из тех двоих механиков, которых вы называли «техническими гениями», – размеренно, в такт каждому слову, кивал контр-адмирал. – Ну, заменить его будет не так уж и сложно. К тому же второй «технический гений», как я понимаю, по-прежнему в строю.

– Так точно, вольнонаемный, лейтенант запаса Витторио Абруццо. Этот все еще держится.

– Для меня главное – знать, что для новой операции князю Боргезе понадобилось столько же диверсантов, как и для севастопольского рейда. Отсюда – и предположения…

– Прошу прощения, синьор контр-адмирал, но, по-моему, в вашем сознании оживает дух шефа абвера адмирала Канариса. Слишком уж «деликатно» вы пытаетесь выведать у меня тайну новой, предстоящей операции, раскрыть которую имеет право только Черный Князь Боргезе. Если, конечно, ему позволено будет… раскрыть ее.

– В свое время, – приосанился «береговой адмирал», ничуть не обидевшись на подозрение в шпионаже, – под влиянием личности Канариса, я тоже вынашивал планы создания военно-морской разведки нового типа, техническое оснащение которой включало бы в себя разведывательные корабли, самолеты и субмарины. К тому же наш, итальянский, «абвер» был бы насыщен специальными разведывательно-диверсионными частями морской пехоты и, конечно же, флотилией штурмовых плавсредств…

– Даже так?! Впервые слышу о подобных планах.

– Верю, что впервые. И не только вы. Хотя о них уже давно мог услышать весь мир, – обиженно передернул плечами Солано.

– Наверное, вам следовало обратиться за поддержкой к Боргезе.

«Береговой адмирал» коротко, безнадежно хохотнул.

– Ваш Боргезе оказался первым, кто решительно выступил против моих планов.

– В это трудно поверить. Мало того, я отказываюсь в это верить. Но… если уж, по каким-то соображениям, Черный Князь в самом деле выступил против этих планов… Предпринимать какие-то дальнейшие шаги не имело смысла.

– В его неприятие подобных планов легко поверить, если знать, что фрегат-капитан Боргезе сам мечтал создать особую диверсионную армию. Да-да, целую армию – с теми же десантными и сторожевыми кораблями, с морской авиацией, штурмовыми плавсредствами и школами боевых пловцов, а также с двумя – лигурийской и адриатической, то есть привязанными к побережьям двух морей, – десантными бригадами морской пехоты.

– Он всегда отличался грандиозностью планов, – только и мог пробормотать Сантароне, понимая, как мало ему известно о своем кумире.

– Справедливости ради уточню, что я, со своими намерениями, был ближе к успеху. Хотя бы потому, что для их реализации требовалось меньше средств и усилий, чем для плана Боргезе. Однажды я так и сказал ему, тогда еще корвет-капитану: «Не пытайтесь поднимать паруса при полном штиле, не дождавшись хоть какого-то ветерка. Это безнадежно». Правда, не исключаю, что мысленно он ответил мне теми же словами. А тут еще в самом рейхе абвер-империя адмирала Канариса начала катастрофически рушиться…

– Группа морских дьяволов ждет вас в кают-компании школы, синьоры, – встретил их на пороге капитан-лейтенант Уго Ленарт, упреждая тем самым неловкую паузу, которая неминуемо возникла бы в разговоре двух командиров.

Июнь 1960 года. Корсика. Бухта Безмолвия

Войдя в как-то неожиданно открывшуюся из-за крутого утеса небольшую извилистую бухту, шхуна «Крестоносец» буквально «заполонила» ее своим корпусом, однако, несмотря на появление столь приметного судна, плато, на котором восставал отель «Пристанище паломника», по-прежнему оставалось безлюдным. Мало того, в легкой дымке оно представало в виде гигантского ландшафтного полотна, написанного кистью Создателя прямо на перевале приморской гряды.

…И вновь, как и во время первого посещения этой миниатюрной бухты, Скорцени обратил внимание, что по чьей-то прихоти отель был обсажен множеством деревьев самых диковинных пород. Это казалось ему явным излишеством, поскольку кроны всегда мешали любоваться главной достопримечательностью здешних мест – морским заливом, лазурно-бирюзовая гладь которого подступала прямо к ступеням лестницы, с медленно вышагивающими по ним постояльцами и гостями Шварца, передвижение которых «человек со шрамами» предпочитал бы наблюдать.

Вот и сейчас, эти заросли не позволяли Скорцени рассмотреть, что происходит на плато между рестораном и тремя невысокими корпусами отеля, выстроенными на прибрежных склонах таким образом, что издали они напоминали улитку.

– А ведь в бухте уже находится какой-то водолазный бот, – обратил Дирнайхт внимание шкипера и Скорцени. – Если быть точнее, малое спасательное судно, некогда принадлежавшее военно-морским силам Франции. Правда, сейчас оно стоит без какого-то ни было флага…

– Почему вы решили, что бот этот… водолазный? – прервал его аналитические рассуждения вслух обер-диверсант рейха, присматриваясь к суденышку, которое приютилось в небольшом скалистом ответвлении бухты, напоминающем уменьшенную копию норвежского фьорда.