Оставался полк Баранова, 296-й. Он все время шел вместе с 9-м, и Баранов успел составить себе представление о двух летчицах. К тому же за Лилей следовала прославившая ее история боя с немецким асом под Сталинградом. Ее рассказывали полушутливо, полувсерьез, говорили, что немецкий ас «напоролся на ее очередь» — не верилось как-то мужчинам, что Лилька сбила хорошего немецкого летчика чуть ли не в первом вылете. Что решило дело — талант, мастерство или просто необыкновенная удача? Но у нее были и другие сбитые. «Я возьму», — сказал Баранов. Личного состава у него не хватало, самолетов — тоже.[391]

«Все, девчонки, собирайтесь. Нас отсюда поперли», — мрачно объявила Катя Буданова, зайдя в землянку к Вале и Фаине.[392]Конечно, техникам тоже было жалко расставаться с 9-м полком. Но уже через несколько дней они присоединились к полку Баранова в только что освобожденном поселке Котельниково.

«Стояла прекрасная звездная ночь. Над скованной морозом степью лился чистый лунный свет. В затемненных домах Котельникова кое-где поблескивали искорки самокруток и зажигалок. Порою издалека доносились короткие автоматные трели… Победа заполняла сердце радостью…» Так написал о новогодней ночи в поселке Котельниково начальник Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский, руководивший наступательной операцией трех фронтов.[393]Котельниково, крупный, полный садов железнодорожный поселок, из которого летом началось наступление на Сталинград, советские части захватили под самый Новый год. Немцев в Котельникове застали врасплох.

Когда 7-й танковый корпус генерала Ротмистрова «на плечах» противника ворвался в Котельниково, на западной окраине поселка на аэродроме они увидели не успевшие улететь пятнадцать немецких самолетов и огромный склад бочек с бензином. В блиндаже дымился горячий чай: немцев, собиравшихся встретить здесь Новый год, застали врасплох, выгнав в ледяную степь.

На путях стояли эшелоны с танками, броневиками, провиантом, обмундированием. Советских солдат «“охватило ликование”. Это была первая победа за долгие, долгие месяцы».

Новый год и офицеры, и солдаты отметили широко — не так, как два предыдущих. Способствовало этому и большое количество захваченных деликатесов. У начальства стол ломился, было даже шампанское, приготовленное немцами на встречу Нового года — как они надеялись, в освобожденном котле. Без устали салютовала трофейная зенитка, озаряя небо сполохами высотных разрывов. Солдатам тоже досталось и еды, и трофейного шнапса, которым не побрезговали отметить и эту победу, и Новый год.[394]

268-я гвардейская истребительная авиадивизия Бориса Сиднева перелетела в Котельниково 3 января, так что и трофейным топливом удалось попользоваться, и галет и консервов досталось.[395]Замполит Панов и несколько техников из его 85-го полка, должно быть, крепко выпили в Котельникове, оправляясь от полученного на днях шока.

При перебазировке на новый аэродром произошел инцидент, «замкнувший страшный круг судьбы» в сознании Панова. Он ехал с передовой командой на нагруженной имуществом полуторке, они «неслись по степи сквозь адский мороз, в звенящую лунную ночь».[396]Вокруг на десятки километров сверкал «зеленоватый от лунного света» снег. Неожиданно шофер, резко ударив по тормозам, испуганно выкрикнул: «Немцы!» Панова «обожгла мысль о глупости произошедшего: попасть в плен к немцам, которые сами были окружены и обречены на плен и смерть. Недалеко от дороги, в ложбине метрах в ста от полуторки, стояло несколько групп солдат в темной форме. Бежать было поздно. Панов и техники выхватили оружие, послали патрон в ствол. Немцы, казалось, чего-то ждали, стоя неподвижно. Так прошло минут пять, происходило что-то странное: никто не двигался. Наконец один из техников, решив, что два раза не умирать, пошел в разведку. Вернувшись, он сказал, что немцы замерзшие. Панов подошел и увидел, что кто-то поставил ногами в снег трупы замерзших насмерть немецких пехотинцев. Представить себе такое можно было лишь «в диком театре абсурда или фильме ужасов». Многие немцы были в касках, в руки им вложили оружие, «лунный свет играл в открытых замерзших глазах, кое-кто стоял разинув рот. Панову было грустно, он думал об этих еще вчера живых людях, замерзших здесь «во имя не нужных им целей и идей». Но молодые ребята, техники и механики, не склонны были вдаваться в философию. Они «весело смеялись, бродя среди этого жуткого леса» и опрокидывали мертвецов на снег.

Володя Лавриненков, перелетевший в Котельниково с 9-м полком, испытывал сложные чувства. Здорово наступать, освобождая от врагов свою страну. Но больно видеть, как неузнаваемо меняет война знакомые места.

Он помнил Котельниково, каким оно было летом 1942 года: белый вокзал, высокие деревья вдоль перрона, вокруг — множество домиков, утопавших в садах. Заходя на посадку холодным январским утром, Володя увидел, что нет больше ни вокзала, ни окружавших его домов. Сколько еще впереди пепелищ и развалин![397]

Зато на аэродроме осталось очень неплохое наследство от немцев: «бункеры, капониры, сооружения для мастерских и складов». Оставалось только «очистить их от трупов и мусора».[398]9-й полк сразу включился в работу, начав вылеты по сопровождению штурмовиков. Начал вылеты с новой базы и полк Баранова.

Со своим новым полком Лиля Литвяк и Катя Буданова познакомились, видимо, 4 января, в яркий, морозный и солнечный день. В такие дни в степи не чувствуешь мороза: воздух сухой, лицо согревает яркий свет солнца, блеск снега слепит глаза.[399]На аэродроме им сообщили, что придется жить в землянках, но им было не впервой, никто не расстроился. В землянках жили поэскадрильно, летчицам обещали отвести отдельную, где они будут жить вместе с девушками-техниками. Лиля и Катя отправились знакомиться со своими эскадрильями.

В землянку первой эскадрильи Лиля Литвяк зашла вместе с Фаиной Плешивцевой и Валей Краснощековой — с яркого солнца в полутьму, так что сначала они почти ничего не видели. В землянке отдыхали те летчики, кто в этот день не летал. Валялись на «кроватях» — просто земляных выступах, сделанных, когда копали землянку. На выступы были брошены самолетные чехлы — вот и постель. Кто-то играл в карты — разумеется, в «дурака». Карты были «заслуженные», при ударе об стол издававшие уже не звонкий звук, а глухой. Ребята-летчики встрепенулись при появлении девушек, но их лица Лиля, Фаина и Валя в полутьме сразу разглядеть не могли.