– Вы восстановили сожженные листы, – вглядываясь в каждую деталь подвенечного наряда, едва слышно прошептала я.

– Ты сделала меня способным восстанавливать разрушенные стены, восстановить сожженное, особого труда не составило.

Резко обернувшись, я посмотрела в темные глаза дракона. Он мог обмануть кого угодно, но не меня – одно дело восстановить разрушенное, и совсем иное пепел обратить в листы, сохранив при этом написанное.

– Адриан… – мне хотелось сказать сколь многое.

Нежная улыбка на лице самого красивого из мужчин в мире и тихое:

– Анабель, я буду исполнять все твои мечты. Любые. Какими бы они ни были. Но лучше не сжигай их более «за ненадобностью», сокровище мое, потому что, моя не в меру сообразительная леди Арнел, твоя догадка в очередной раз верна – восстановить написанное было сложнее, чем создать платье в соответствии с рисунком и записями.

С моих ресниц сорвались, и потекли вниз слезы.

Сумев извлечь платок из внутреннего кармана, что было не просто, учитывая, что Арнел все еще обнимал меня, дракон с подчеркнутой бережностью вытер мокрые дорожки, наклонился ко мне и тихо прошептал у виска:

– Там было еще кое-что, что я смогу исполнить. Вспомнишь, что именно?

И выпрямившись, он нежно погладил меня по щеке, после чего, развернувшись, покинул растроганную меня, потрясенных окружающих и то свадебное платье, о котором я не смела и мечтать.

* * * 

Мои сборы к венчальной церемонии проходили весьма нетрадиционно – макияж, с коего начинались приготовления невесты, пришлось делать в самую последнюю очередь, потому как невеста то и дело начинала безмолвно рыдать, а все присутствующие, оказались столь же чувствительными, как и невеста.

Разбавляла наше рыдательно-собирательное общество лишь Бетсалин.

– Мои подруги, молочная матушка, бабуля – я привезу их всех! – вещала Бетси, от наплыва чувств вливающая третью ложку мятного масла в мою ванну. – И зима! Более никто не будет голодать, вы представляете, мисс Ваерти?

– П-п-представляю, – изрядно подмерзнув, с трудом выговорила я.

– Это будет волшебно! – и девушка щедро вылила все прочее мятное масло в итак уже изрядно холодящую воду.

– Бетси! – воскликнула поспешившая на запах миссис Макстон.

И воду пришлось менять.

Пока я стояла в теплом полотенце у камина, матушка рассказала о том, что папенька решил оставить фабрику в столице, и основать в Вестернадане ткацкий цех, мастерскую по изготовлению экипажей с новой рессорной системой, подходящего для горного города и оранжереей, для выращивания овощей, зелени и фруктов.

– Твой отец стал чувствовать себя намного лучше, мы очень благодарны доктору Эньо, – завершила маменька.

– Дело не только в бесспорном таланте доктора Эньо, – была вынуждена признать я, – по большей части улучшение здоровья папеньки заслуга камня-основания того дома, в коем вас поселил лорд Арнел.

Матушка воззрилась на меня с изумлением.

– Камень-основание? – переспросила она.

– Да, – и я попыталась объяснить, – в Городе Драконов некоторые из домов, некогда основанные представителями сильнейших глав родов, защищались установкой камня-снования. Подобные поддерживали здоровье обитателей, и лечили большинство болезней, сохраняя невероятное долголетие.

Немного поразмыслив, матушка проявила свойственную ей сообразительность:

– Я слышала, что не так давно, по приказу лорда Арнела и при твоем непосредственном участии, были арестованы дамы, чей возраст существенно превышал две сотни лет.

Кивнув, подтвердила:

– Да. Жены отцов-основателей поселения на Железной Горе. Едва ли я желаю сейчас говорить о случившемся, но свою участь эти дамы заслужили в полной мере.

Выслушав меня, матушка пристально взглянула в мои глаза, и понизив голос, уточнила:

– Правильно ли я поняла, что при всей своей надменности, наглости и весьма отвратительном поведении при нашей первой встрече, лорд Арнел, тем не менее, отправил нас в один из немногих домов, способных излечить твоего отца?

С трудом сдержав непрошеную улыбку, я невольно высказалась:

– Боюсь, создавать весьма неприятное впечатление при первой встрече, это некоторая специфичная особенность Адриана.

Но затем, посерьезнев, была вынуждена признать:

– Ты совершенно права, мама.

Кивнув, матушка очень быстро сделала и прочие выводы:– Этого мужчину сложно понять, и большинство его поступков поначалу вызывают лишь негодование. Но понаблюдав за вами двумя некоторое время, боюсь, у меня сложилось несколько иное впечатление, нежели то, что сформировалось у миссис Макстон и твоих домочадцев. У лорда Арнела множество недостатков, это правда, но по отношению к тебе это самый внимательный, добрый, сдержанный, надежный и достойный мужчина из всех, кого мне доводилось наблюдать в этой жизни.

С благодарностью взглянув на мать, я нашла в себе силы лишь кивнуть, соглашаясь с ее выводами.

– Но вот чего я не могу понять, – матушка всегда резко меняла темы. – Если проживание в Городе Драконов способно излечить даже болезни сердца, как вышло, что профессор Стентон умер в столице?

Не сдержав тяжелого вздоха, я все же нашла в себе силы ответить.– Сколько бы я не размышляла о случившемся, единственный логически обоснованный вывод, единственное оправданное заключение к коему мне удалось прийти – профессор Стентон погиб намеренно.

И так как матушка молчала, требовательно взирая на меня, мне пришлось пояснить:

– Он принес себя в жертву, чтобы добиться моего беспрепятственного приезда в Вестернадан.

Совершенно потрясенная, матушка выдохнула лишь одно:

– Но почему?

Мне безумно стыдно было признаться в подобном, и все же причин молчать я не видела.

– Профессор Стентон намеренно выставил меня своей любовницей перед всем высшим обществом столицы.

Матушка ахнула, но все же сдержалась, и продолжила молча слушать.

– «Скрыть у всех на виду» – профессор счел это самым разумным в той ситуации. В результате, когда я была выслана в Вестернадан, герцог Карио полагал, что в Город драконов отправляется всего лишь бывшая любовница престарелого профессора, а не молодой маг, великолепно обученный, обладающей знаниями, эффективными техниками трансформаций и смелостью ввязаться в расследование массовых смертей, происходящих в городе.

Потрясенно глядя на меня, мама тихо сказала:

– И все же он чудовищно с тобой обошелся.

Секундное молчание и почти беззвучное:

– Но когда один за другим начали пропадать те, кто учился с тобой в одной группе, я была безмерно рада и благодарна небесам, что в отличие от их родителей, я хотя бы могу изредка видеть свою дочь, – и мамины глаза наполнились слезами.