– Борин говорит, суда недолго ждать. Да тьфу на Шермана, он свое получит! Давай дальше. Так, Бориных трое – итого тринадцать. Березин и Макс с дядюшкой.

– Дядюшкой, значит. – Галина вопросительно посмотрела на Лялю. – Чей дядюшка-то у нас? Эйтеля?

– Ну, не только! Он и наш с тобой дядюшка тоже, – засмеялась та. – Сюрприз номер два! Так, уже шестнадцать. И держись за стенку – сюрприз номер три – моя матушка. Она согласилась поехать при условии, что ее отвезет Кирилл.

– Чудеса!

– В итоге – вашего стола никак не хватит, мы привезли еще раскладные, чтобы «надставить». Мужики сейчас будут сколачивать лавки.

Галина вдруг засуетилась. В таком количестве они не собирались на даче никогда! Обычно кому-то было некогда, кто-то уезжал или болел. Открыв двери сараюшки, она показала, где лежат пила и топор. Заметив старую куртку мужа, аккуратно висевшую на гвозде, она чуть не расплакалась. Ляля обняла ее за плечи и увела в дом. Накапав валерьянки в высокий стакан, она протянула его ей.

– Галочка, их не вернешь. Придется нам учиться жить дальше без тети Вали и Юрки. Я знаю, ты не веришь в переселение душ и жизнь после смерти, но послушай меня хоть раз и представь на минуточку, что они на нас сейчас смотрят. Их души еще рядом с нами, поэтому мы и чувствуем так сильно боль утраты. Нужно отпустить их, не забыть, нет, но думать только светло и спокойно. Они оба своей жизнью заслужили рай. Добрее и справедливее твоей мамы я не знала никого, а Юрка всегда был честным, заботливым и любящим мужем и отцом. И замечательным другом.

– Тогда почему они ушли так рано?

– Такие у них программы на земле. Их чистые души еще не раз придут сюда, чтобы, вселившись в человека, дарить любовь своим близким и помогать людям. Пойдем, вытри слезы, смотри, там еще кто-то приехал.

Галина, ополоснув лицо холодной водой, посмотрела на себя в зеркало, вставленное в дверцу буфета. Глубоко вздохнув и успокоившись, она улыбнулась Ляле.

– Вот так. Уже хорошо. Красивая ты, Галка, глаз не оторвать!

– Кому это теперь нужно!

– Тебе самой, дуреха. Пошли.

Ляля первая вышла на крыльцо. Прямо на нее двигались «Жигули» с номером 273. Машина остановилась, и, к удивлению Ляли, повторился ее давний сон: из автомобиля вылез высокий широкоплечий мужчина с коротким ежиком волос, а за ним выпорхнула миниатюрная женщина. «Так вот это кто мне приснился! Дашка и Борин. Ну и ну! Как это я Леньку во сне не разглядела, да еще со щенком!» – подумала она весело, увидев на заднем сиденье мальчика и собаку.

Тут она заметила за забором движение. Подойдя ближе, услышала громкие голоса. Калитка распахнулась, и во двор гуськом прошли трое мужчин.

– Не поняла, Березин! Я вам самолично такси заказывала! Что ж пешком-то? – Ляля возмущенно набросилась на друга.

– Ляль, я не виноват, что этим двум немецким… туристам захотелось пройтись по нашим дорогам! Ой, ноженьки мои… – запричитал он.

– А что это вы так орали друг на друга?

– Орали? А, ну да. Орали! Это мы еще тихо беседовали. Этот бюргер, – Березин непочтительно ткнул локтем в Эйтеля, – меня которые сутки обрабатывает, чтобы я предал любимую родину и продался им в вечное рабство.

– Ничего себе рабство, у тебя будет своя клиника, чудик, своя! – Макс безнадежно махнул рукой. – Объясни ему, что ли, я уже голосовые связки сорвал.

– Нет, Макс, и не проси. Ты забыл, что упрямее Березина только сам Березин? Идите лучше знакомьте дядюшку с племянницей и всеми остальными. Кстати, там помощь нужна. Кто из вас молотком и пилой работать умеет? – Она кивнула на поляну, где вовсю кипела работа: сколачивались лавки вдоль расставленных буквой «П» столов.

Последней въехала во двор «десятка» Кирилла.

Анна Андреевна не торопилась покидать машину, с неодобрением присматриваясь к пестрой компании, суетящейся во дворе дачи. Со всех сторон звучали громкие голоса.

– Бабуль, ты не хочешь подышать свежим воздухом? – Кирилл, как всегда, попытался деликатно намекнуть, что пора бы и…

Анна Андреевна, опершись на руку внука, вылезла из машины.

– Мама, иди сюда. Познакомься, Даниил Ренке, то есть Кац, сын Зои Печенкиной.

Анна Андреевна с удовольствием рассматривала седовласого красавца со стройной, почти юношеской фигурой. «Вот этот точно в нашу породу», – подумала она, с неудовольствием поглядывая на свою рыжеволосую, с веснушками, рассыпанными по всему лицу, дочь.

Возле мангала на низких табуретах сидели Никита и Григорий, нанизывая на шампуры мясо из двух пятилитровых кастрюль. Марина и Даша мыли и резали овощи, а Марго с Катей распаковывали бесконечные пластиковые лотки с салатами и сырами. Леон, взяв на себя обязанности виночерпия, сортировал бутылки по крепости содержимого.

Анна Андреевна и Ляля вошли в дом, где заранее готовила постельное белье для всей компании Галина.

– Галочка, давай помогу.

– Спасибо, Ляля, я сама. Здравствуйте, тетя Аня!

Огромный кованый сундук с наклеенными с внутренней стороны лубочными картинками был полон белоснежных простыней и наволочек.

– Мама, ты отдохни здесь, в прохладе, пока еще не все готово.

– Я не устала, что ты со мной как с калекой разговариваешь?! Лучше помоги сестре.

Ляля и Галина переглянулись. «Матушка не в лучшем настроении», – подумала Ляля и кивнула Галине.

Анна Андреевна сделала вид, что не замечает переглядываний сестер.

– Галина, Елена, мне нужно с вами поговорить. Прямо сейчас.

Ляля удивленно посмотрела на мать. Еленой та ее называла в минуты высшего недовольства.

– Елена, ты знаешь, что у тебя есть родная сестра, рожденная мною не от твоего отца. Ее удочерили после того, как я отказалась от нее в роддоме. Не нужно на меня так смотреть, я не собираюсь перед тобой отчитываться за ошибки в своей жизни!

– А я и не собиралась тебя осуждать, мама.

– Не перебивай меня, пожалуйста, мне и так нелегко говорить. Так вот. Галина и есть моя вторая дочь. Валентина и Михаил сразу же после моего отъезда забрали тебя, Галина, из роддома, а потом оформили документы. Так ты стала их дочерью.

– И ты все время об этом знала, мама? – У Ляли от волнения прервался голос. Галина молча сидела на краю сундука, во все глаза глядя на Анну Андреевну.

– Да, знала. Но только с тех пор, как вернулась в Куйбышев. Тебе, Галя, тогда было восемь лет. Мы с Валей решили оставить все как есть. С годами ты становилась все красивее и стала все больше походить на своего отца.

– А кто мой отец? Он жив?

– Вот уж не знаю. Не имею ничего общего с тем негодяем.

– Кроме дочери, мамочка! – Ляля не удержалась от ироничного тона. Она не понимала мать. Как можно всю жизнь быть рядом со своей дочерью и не сказать той ни слова! Ну ладно, пока она была маленькой, но Галине уже почти сорок!