— Ты вот что скажи этой юной леди: когда я вернусь, она очень дорого за все заплатит.

— Ты домой едешь?

— Ради бога, Эш, сколько можно говорить, я должна быть на совещании.

— Я не могу остаться, Мишель, и ты понимаешь почему. А она слишком мала, чтобы ее можно было оставить без присмотра.

Бог знает, что ей может в голову прийти.

— Ну… — Молчание. Наверное, кусает кончики пальцев. — Я вернусь домой в половине восьмого, так что придумай что-нибудь.

— Мишель, я не могу…

— В половине восьмого. Я позвоню маме. Она приедет из Эдинбурга в понедельник.

— Кети это очень понравится.

— Кети уже двенадцать, и она будет делать то, что ей скажут, черт возьми. И если она думает, что на следующей неделе ее ожидает вечеринка по поводу ее дня рождения, то ей придется поду лгать о чем-нибудь еще.

— Не беспокойтесь, все в порядке. — Пухлая женщина в твиде, с длинными седыми волосами, похлопала меня по руке. — Идите себе.

— Спасибо, Бетти.

Оставив ее стоять в дверном проеме, я прошел по тропинке, сел в ржавый «рено» и вернул его к жизни.

Доктор Макдональд, безвольно уронив руки, сидела на заднем сиденье.

— Брр… Кажется, я перебрала с подростковыми страхами.

Я выехал на дорогу, Бетти помахала рукой, зашла в дом и закрыла за собой дверь.

Доктор Макдональд закрыла глаза:

— Кажется, она очень милая.

— Потеряла мужа лет двадцать назад и приняла нас вроде как приемных детей, когда мы с Мишель сюда переехали.

Если будет держаться подальше от холодильника с джином, то все будет в порядке до тех пор, когда Мишель вернется домой.

— Вы уверены, что хотите вернуться к поквартирному обходу? — спросил я.

— Есть какие-то возражения?

— Мы должны сосредоточиться на Стивене Уоллесе.

— Ну… мы, конечно, можем это сделать, но все-таки существует возможность, что он не Мальчик-день-рождения. То, что он совпадает с психологическим портретом, совсем не делает его виновным.

Я открыл рот, потом закрыл. Что-то слишком уж я зациклился на Стивене Уоллесе — так настоящий Мальчик-день-рождения от нас уйти сможет. Вон что с Филиппом Скиннером получилось.

— Да, может быть, вы и правы.

Я проехал через Блэкволл-хилл, пересек мост Колдервел и повернул на Касл-хилл. Ни звука с пассажирского кресла.

— Не хотите рассказать мне, о чем вы с Кети говорили?

Доктор Макдональд пожала плечами:

— Нужно время, чтобы со всем этим разобраться.

Господи, это явно было самым коротким из ее высказываний.

Мистер Билли Вуд, Макдермид-авеню, дом 25, квартира 4.

— И вы уверены, что никого и ничего подозрительного вчера не видели?

Мистер Вуд поскреб бороду. На футболку с логотипом Университета Дандас посыпалась перхоть.

— Нет, у сестры был почти до двенадцати ночи. Слушай, у тебя карточка есть, на случай, если чего случится? Эти засранцы из дома напротив все время мою мусорку поджигают.

Мистер Кристофер Кеннеди, Джордан-плейс, 32, первый этаж, направо.

— Можно я еще раз на фото взгляну? — Мистер Кеннеди снял маленькие круглые очки, протер их полой рубашки и снова водрузил на нос. Всмотрелся в фотографию Ханны Келли: — Да, я ее узнаю. Эта та девчонка, которую мертвой нашли. В газетах об этом писали. — Передал мне фотографию. — Слушайте, у меня где-то в гостиной валяется та самая копия Пост, хотите, дам вам ее?

Миссис Кейтлин Флеминг, Хилл-терис, 49.

— О, нет, мы здесь тыщу лет живем, еще до того, как из этих чертовых квартир всех повыселили. Вот ведь позорище, а? Я чего говорю — почему городской совет всех остальных не расселит? Просто не понимаю.

— Просто еще раз посмотрите и скажите мне, не замечали ли вы чего-нибудь необычного в один из этих дней…

— Сколько еще осталось? — Прислонившись спиной к дереву, я посмотрел сквозь голые ветви на грязно-оранжевое небо.

Доктор Макдональд взглянула на список:

— Девятнадцать. — Дыхание стояло над ее головой бледным туманным облаком, мерцающим в свете уличного фонаря. Она сунула руки подмышки и притопывала ногами.

— Помните, это вы затеяли.

Зазвонил мобильник: «РОНА». Ткнул пальцем в кнопку.

— Простите, шеф, весь день сегодня сексуальных преступников допрашивала. Заметила на мобильнике ваш пропущенный звонок. Чем помочь?

— Не беспокойся. Хотел, чтобы ты пробила по базам Стивена Уоллеса, но этим уже занимаются.

— Поняла. — Пауза. — А Стивен Уоллес — это не тот задрот, который на радио? Видела его по телевизору — давал интервью СТВ, шутил, что он самый главный специалист по Мальчику-день-рождения.

Я снова посмотрел на ветви деревьев. Нахмурился. Федеральная база данных…

— Шеф?

— Это ты три раза пробивала но федеральной базе данных семьи жертв Мальчика-день-рождения.

— Что, правда?

— Так компьютер говорит.

— О! — Какое-то шуршание. — А когда это было?

Таблица, составленная Сабиром, сидела где-то в компьютере у доктора Макдональд — откуда я мог вспомнить детали?

— Сделай одолжение, скажи Веберу, что я не приду завтра утром — мы все еще продолжаем поквартирный обход.

— Позавтракайте хорошенько — закажите яичницу с беконом и черный пудинг. Вам еще что-нибудь нужно?

— Нет, я…

За нами кто-то наблюдал — волосатый мужик в темной аляске, длинный нос, на шее висит цифровая камера, стоит рядом с машиной на противоположной стороне улицы. Так этот мелкий засранец ничему и не научился.

Я сделал шаг на проезжую часть — он вздрогнул. Сделал шаг назад. Затем, вытащив из кармана ключи, стал возиться с замком.

— Шеф? С вами все в порядке?

Отключив телефон, я сунул его в карман и сжал руки в кулаки:

— Ну и где ты там, дерьмо собачье?

Он взвизгнул, распахнул дверь машины, прыгнул внутрь и сунул ключ в замок зажигания.

Слишком медленно.

Дверь нужно было закрыть сначала.

Вытащил его на дорогу.

Он попытался вырваться, заскреб ботинками но асфальту.

— Пожалуйста! Это не я! Я просто выполнял свою работу! — забубнил он.

Я схватил его за камеру и резко дернул. Ремешок затянулся на шее.